Публий Вергилий Марон (70-19 гг. до н. э.) родился близ Мантуи в относительно богатой семье; его родителям принадлежало земельное владение в окрестностях этого города. После битвы при Филиппах оно было конфисковано, и некий центурион Аррий выгнал их из дома; родители стихотворца и их тогда 28-летний сын, в ту пору уже известный литератор, оказались разоренными. О размерах потерь свидетельствует тот факт, что отобранная земля была поделена между шестьюдесятью ветеранами. Обращения к местным властям не дали результата. Октавиан по ходатайству друзей поэта – Корнелия Галла, Асиния Поллио-на и Альфена Вара – вернул Вергилию его участок, однако один из ветеранов, Милиен Торон, едва его не убил. Вергилий получил возмещение в Риме. На том дело и кончилось.>128 Сам Вергилий >129 яркими красками живописал горькую участь изгнанника, которому осталось брести на край света – в Африку, Скифию, на Крит или в Британию. Никогда больше он не увидит ни отеческого предела, ни крыши родимого дома. То, что обрабатывал изгнанник, будет принадлежать бесчестному солдату, варвару, для коего «мы» засевали землю.>130 Видимо, обезземеленные италики массами выселялись в провинции и там создавали свои колонии.
В Италии то там, то здесь вспыхивали солдатские бунты и мятежи населения, беспощадно подавлявшиеся; >131 Рим был переполнен изгнанниками; на Форуме и в храмах при скоплении народа они жаловались на свою горькую судьбу: не совершив никакого преступления они, италики, изгоняются из страны и от родных очагов, как в завоеванной стране.>1 Известное представление о настроениях этих людей дает поэма «Проклятия»; автор проклинает все окрест, чает гибель мироздания и уничтожения в огне шеста, которым отмеряют наделы, – весьма прозрачный намек на Октавиана. Эти речи выслушивались сочувственно: в Риме были уверены, что колонии ветеранов создаются для того, чтобы республика никогда больше не могла возродиться, а власть предержащие могли бы опираться на готовых на все солдат.>133 Ссылки Октавиана на государственную необходимость не достигали своей цели, как и его попытки уговорить ветеранов, тем более что последним раздавались все новые и новые земли и имущество.>134 Солдатская вольница затрагивала и самого Октавиана. Однажды, рассказывает Аппиан, Октавиан прогнал в театре солдата, севшего на всадническое место, ему не принадлежавшее. Другие солдаты решили, что он арестован и, когда Октавиан выходил из театра, потребовали показать им прогнанного солдата; раздавались голоса, что он убит. Когда солдат был приведен и рассказал, как было дело, гнев собравшихся обратился на него; его обвиняли в измене общему делу. Другой случай, о котором Аппиан счел нужным рассказать, был гораздо опаснее. Однажды Октавиан должен был явиться к солдатам, созванным на Марсово поле для наделения землей. Солдаты сошлись затемно и негодовали на Октавиана, который заставляет себя ждать. За последнего заступился центурион Ноний, последовала перебранка, Ноний, забрасываемый камнями, пытался бежать, бросился в реку, но ожесточенные солдаты вытащили его и убили, а труп бросили на дорогу, по которой должен был пройти Октавиан. Вопреки настояниям приближенных Октавиан прибыл к солдатам, упрекал их за убийство, произвел раздачи и выдал награды, так что собравшиеся раскаялись и выражали свою поддержку и преданность Октавиану.>136
Ситуация была достаточно ясной: Октавиан создавал социальный фундамент своей власти; им должны были стать ветераны, всем Октавиану обязанные и без Октавиана могущие потерять все. Такое положение вещей серьезно беспокоило сторонников Антония и его приближенных. Поначалу жена Антония Фульвия и его брат Луций Антоний намеревались даже воротить его в Италию, но так как это оказалось невыполнимым, они добились назначения устроителей колоний из числа ветеранов Антония.>137 Пользуясь общим недовольством италиков, Луций Антоний, имевший репутацию покровителя земледельцев, лишавшихся земли, и демократически настроенного политического деятеля, попытался даже затеять открытую борьбу с Октавианом.
