Усмехнувшись, Холли отвернулась и уставилась на металлическую крышу.
— Увидев один раз, не забудешь никогда, так? Эх, если бы.
— Ты в этом сомневаешься? — сказал Ричер. — Ты самая красивая женщина из всех, кого я видел на этой неделе.
— Спасибо, Ричер. Сегодня вторник. Ты впервые увидел меня в понедельник. Так что это весьма сомнительный комплимент.
— Но ты поняла мою мысль.
Холли уселась на полу, согнувшись в пояснице, как гимнастка, и обеими руками передвинула в сторону больную ногу. Опустилась на матрас, опираясь на локоть. Закинула волосы за ухо и посмотрела на Ричера.
— Я никак не могу в тебе разобраться.
Ричер спокойно выдержал ее взгляд. Пожал плечами.
— Если у тебя есть какие-то вопросы, задавай их. Я обеими руками за свободу информации.
— Хорошо. Вот первый вопрос: кто ты такой, черт побери?
Пожав плечами, Ричер улыбнулся.
— Джек Ричер. Без среднего имени, возраст тридцать семь лет и восемь месяцев, не женат, работаю вышибалой в клубе в Чикаго.
— Неправда!
— Неправда? — повторил он. — Какая именно часть? Имя, возраст, семейное положение или род занятий?
— Род занятий. Ты не вышибала из клуба.
— Вот как? А кто же я?
— Ты военный, — уверенно заявила Холли. — Ты служишь в армии.
— Да?
— Это очевидно. Мой отец военный. Всю свою жизнь я провела на военных базах. До тех пор, пока мне не исполнилось восемнадцать, я видела вокруг себя одних военных. Я знаю, как они выглядят. Знаю, как они себя ведут. Я догадывалась, что ты служишь в армии. А когда ты снял рубашку, я убедилась наверняка.
Ричер усмехнулся.
— Почему? Это очень грубый поступок, выдающий настоящего солдафона?
Холли улыбнулась. Покачала головой. Рассыпав волосы. Согнув палец крючком, она зачесала их обратно за ухо.
— Шрам у тебя на животе. Швы наложены ужасно. Это работа полевого госпиталя. Вся операция заняла не больше полутора минут. Если бы такие швы наложил гражданский хирург, на него сразу же подали бы в суд за профессиональную некомпетентность.
Ричер провел пальцем по затянувшейся ране. Швы напоминали схему железнодорожных путей оживленной станции.
— У того парня было очень много работы. На мой взгляд, получилось весьма неплохо, принимая в расчет обстоятельства. Это было в Бейруте. Моя рана по серьезности шла в самом конце списка. Я лишь медленно истекал кровью.
— Значит, я права? — сказала Холли. — Ты военный?
Усмехнувшись, Ричер покачал головой.
— Я вышибала в клубе, как я уже говорил. Заведение на Южной стороне, там исполняют блюз. Тебе следует как-нибудь заглянуть в него. Он гораздо лучше, чем те места, куда водят туристов.
Холли перевела взгляд с огромного шрама на лицо. Поджала губы и медленно покачала головой. Ричер кивнул, уступая.
— Я действительно служил в армии. Но уволился, четырнадцать месяцев назад.
— В каких частях?
— Военная полиция.
Холли насмешливо покачала головой.
— Худшие из худших. Вас никто не любит.
— Можешь мне не рассказывать.
— Это многое объясняет, — согласилась Холли. — Вы проходите специальную подготовку. Так что ты действительно знаешь, что к чему. Черт побери, ты должен был сразу же выложить все начистоту. А теперь мне, наверное, нужно извиниться перед тобой за свои слова.
Ричер ничего не ответил.
— В каких краях ты служил?
— Мне пришлось поколесить по всему свету. Европа, Дальний Восток, Ближний Восток. Проще сказать, где я не побывал.
— Звание?
— Майор.
— Медали?
Ричер пожал плечами.
— Пара десятков. Самых разных. Ты же должна это знать. Разумеется, медали армейских театров. Плюс Серебряная звезда, две Бронзовых, «Пурпурное сердце» за Бейрут, медали за участие в операциях в Панаме и на Гренаде, за «Щит в пустыне» и «Бурю в пустыне».
— Серебряная звезда? — спросила Холли. — За что?
— За Бейрут. Вытащил кое-кого из бункера.
— И был при этом ранен? Вот как ты получил шрам и «Пурпурное сердце»?
— Я уже был ранен до того, как попал в бункер. Наверное, именно это произвело впечатление на начальство.
— Значит, ты герой?
Усмехнувшись, Ричер покачал головой.
— Вовсе нет. Я ничего не чувствовал. Ни о чем не думал. Я не оправился от шока. Лишь через какое-то время я понял, что меня зацепило. Если бы я это знал, я бы свалился без чувств. Из распоротого живота вываливались внутренности. Выглядели они ужасно. Ярко-розовые, мясистые.
