«Но, — спросил я себя, — может все дело в том, что она была первой женщиной, которую я встретил после этих двух лет? А может, она просто дешевая потаскушка? В эту самую минуту Холидей может забавляться с любым из тех, кто под руку подвернется, хоть со швейцаром, а то и с двумя. Кто знает? А эта девушка рядом с тобой — могла бы или нет? Да ты же знаешь, что нет. Не тот класс, она не из такой компании. Эта не станет стелиться под каждого, кто перебросится с ней парой слов. С ней не придется думать, что она делает в твое отсутствие».
— И давно вы заинтересовались космическим сознанием? — полюбопытствовал я.
— Пожалуй да, года два-три.
— Не хочу показаться невеждой, но все же, что это такое? Религия или что-то в этом роде?
— Совсем нет. Это философия. Она связана с четвертым измерением, или, точнее говоря, с математической концепцией четвертого измерения.
— Это заставляет меня чувствовать себя полным профаном.
Она рассмеялась. — А между прочим это очень интересно. Надеюсь однажды увидеть вас на его лекции.
— Я на него буду плохо влиять.
— А может быть, и нет.
— Нет, точно. Я ничего не знаю о космическом сознании, но зато мне кое-что известно о пространстве, и я не согласен с такой теорией четвертого измерения — эта субстанция чисто интуитивна.
Она удивленно взглянула на меня.
— Нет, я не собираюсь спорить с вами на эту тему, — продолжал я, — или претендовать на новое слово в этой области, но это то, во что я верю.
— Никогда об этом не слышала, — задумчиво протянула она.
— Думаю, у нас будет время поговорить не только на эту тему, и очень скоро.
Теперь она так посмотрела на меня, что было видно — ей понятно, о чем речь.
Джинкс весь напрягся и подался вперед.
— А вот и такси, — сказал он.
— Это не единственная машина в городе.
— Мы и так уже вам многим обязаны, — я подмигнул, давая ей понять, что при нашей следующей встрече постараюсь обойтись без Джинкса.
Она ответила мне тем же, сбросила газ и остановила машину.
Джинкс открыл дверцу, вышел, я последовал за ним. Тут меня осенило — запах духов, будораживший мое воображение, оказался до боли знакомым. Это была «Huele de Noche».
— Мне нравится ваш выбор, — похвалил я.
— Что? — удивилась она.
— Ваши духи. Они великолепны.
— Духи?
— «Huele de Noche». Я их теперь узнал. Всю дорогу не мог вспомнить, как они называются.
— Я не пользуюсь духами, — возразила она с улыбкой.
— Но я их чувствую.
— Это все ваше воображение. Я никогда не пользуюсь духами.
— Пошли, — засуетился Джинкс.
Я подал плечами и захлопнул дверь машины. Если она не хочет в этом сознаваться, словно это может уронить ее в моих глазах, это ее дело.
— Доброй ночи, — сказала она.
— Доброй ночи, — отозвался я.
— Ну пошли же, — не унимался Джинкс.
Я кивнул ей на прощание и пошел за Джинксом к такси, поджидавшему у обочины; вскоре красные точки сигнальных огней ее машины исчезли в темноте. Джинкс захлопнул дверцу такси и покачал головой.
— В жизни мне не приходилось выслушивать столько галиматьи, — заметил он. — Да и ты, я смотрю, напичкан этой дрянью по уши.
— Заткнись. Ты мешаешь мне думать, — оборвал я его.
Я вспоминал. Мне нужно было понять, что напоминал запах ее духов. Мое сознание унеслось далеко к воспоминаниям детства.
Вспомнилась моя бабушка, она неподвижно лежала в гробу с мертвенно бледным лицом, оттененным черными волосами, освещенная только неясными отблесками горящих свечей, а комната была наполнена запахом huele de noche, в изобилии росшей вокруг дома…
О, Господи! Так вот откуда мне знаком этот запах! Девушка была права, духи тут абсолютно ни при чем. Все дело в моем разыгравшемся воображении. Ее бледное лицо, ее волосы, это сходство разбудили во мне детские воспоминания…
Я не мог забыть — и в то же время не хотел думать об этом. С тех пор прошла целая вечность, это было в другой жизни, но воспоминания о ней преследовали меня…
