В числе остальных присутствующих Лика ждала вступительного слова Теренса. Она сидела в первом ряду на месте номер сорок три. Соседние кресла занимали генерал ламарянских войск Сэмюэль Смит с женой Мэззой. В своих мемуарах генерал вспоминал, что он сначала огорчился тому, что оказался разделен с женой, но потом понял, что девочка, сидящая между ними, поразительно напоминает ему внучку, оставшуюся на Ламаре. Он всеми силами пытался привлечь внимание девушки, и последующая глава его мемуаров целиком посвящена причитаниям по поводу того, что современная молодежь совершенно не замечает стариков в отличие от его родного Юпитера, где он все детство… ну и так далее.
Так вот, Теренс вышел на сцену с небольшим опозданием. Лика впервые в жизни видела своего кумира так близко, и тем сильнее был для нее удар, нанесенный его словами.
Теренс сказал, что он просит прощения у собравшихся за то, что вынужден использовать свою речь не по назначению, но чрезвычайные обстоятельства оказались сильнее его. Он попросил отложить конгресс на несколько дней. В ответ на поднявшийся в зале шум Теренс сказал, что пришла катастрофическая новость – промосиане укрывают у себя на планете опаснейшего террориста за всю мировую историю. Этого террориста зовут Лесли Фикс, и он не только обладает оружием массового поражения невиданной мощности – тяжелой лазерной пушкой, но и собирается применить его против любой планеты, которая выразит несогласие требованиям пирата. Далее Теренс сказал, что Ламар никогда и ни при каких условиях не пойдет на переговоры с террористами. Однако ситуация такова, что никакой защиты от тяжелых лазерных пушек не существует, следовательно единственная возможность спасти жизни миллиардов ламарян – это ударить первыми, не позволив террористам применить свое оружие. В связи с этим, он от лица всего Ламара дает Промосу ровно одни ламарянские сутки, начиная с текущего момента, на то, чтобы самостоятельно найти и выдать Фикса, либо доказательства его смерти. Если это требование не будет выполнено, он объявит существование Промоса угрожающим всей Целистике, после чего ламаряне разбомбят на планете все, используя что Фикс может запустить свое оружие. После на территорию Промоса будут введены войска. Положение самой планеты будет объявлено блокадным. Любое сопротивление будет приравниваться к пособничеству террористам.
«Генерал», – сказал Теренс, и добродушный старик, только что рассказывавший Лике про свою внучку, вдруг показался ей чудовищным Левиафаном. Он поднялся, кивнул и вышел из зала. Что же до Лики, попробуйте вообразить ее положение сами: она была единственной промосианкой на всем конгрессе и никто, ни один человек в зале не выступил в защиту ее планеты, которую только что приговорили к уничтожению без малейших разбирательств, на основании всего нескольких фраз, без какой-либо попытки доказать обвинения, выставленные даже не столько против самого Промоса, а против одного из пиратов, скрывающегося где-то не известно где. Эта девочка осталась одна, и полагаться ей было совершенно не на кого.
И, как всегда, именно в этом состояла противоречивость ее ситуации. В этом состояла идея неонационализма: «Каждый народ сам за себя». Именно эта идея объединяла жителей планет, толкая их в гонку за первенство. Именно за эту идею Лика боролась, именно благодаря этой борьбе она спасалась от саморазрушения, именно благодаря ей добилась всего. И именно эта идея теперь угрожала ей.
Что бы сделали на ее месте вы? Что бы сделал на ее месте любой человек?
Так вот, Лика Лоу промедлила всего двадцать четыре секунды, прежде чем вскочить с места. Она собиралась бороться! В одиночку, против всех, против превосходящих войск Ламара (а эта планета была доминирующей силой всю известную историю Целистики), против всего мира, стоящего в стороне и наблюдающего. Такой вот была Лика Лоу.
Теренс уже ушел со сцены, но Лика отлично знала, где его искать. Она прошла к его комнате, рванула на себя дверь и попыталась войти, но кто-то перегородил ей дорогу.
– Простите, – раздался смущенный бас у нее над головой.
