Он рассчитывал, что любая женщина, в конце концов, предпочтет мужчину надежного, благородного и преданного.
В коридоре было пусто. Швея подняла упавшую с ноги Луизы туфлю. Актеры разбрелись по своим местам.
Лишь чья-то одинокая фигура маячила впереди.
Немая ползала по полу на четвереньках возле купе Каспара. Рядом с ней стояло ведро с водой, в руке она держала куски рогожи, которыми счищала пятна у двери.
Она подняла голову, встретилась взглядом с Сэйерсом. Выражение ее лица не изменилось. С полминуты она безучастно, словно в забытьи, смотрела на него, покачиваясь в такт поезду.
Сэйерс повернулся и побрел к своему купе, где на соседней полке уже спал коверный. Немая, опустив голову, продолжила тереть пол.
На следующий день, примерно за час до полудня, на территорию аукциона вошла группа мужчин. Трое из них были в полицейской форме, двое — в штатском. Впереди всех шествовал начальник местного управления полиции Тернер-Смит, человек впечатляющего вида — высокий, крупный, с широкими армейскими усами, сабельной раной на лице и толстой тростью в руке. Несмотря на хромоту, двигался он так быстро, что остальные едва поспевали за ним.
Они пересекли арену, куда торговцы выводили для показа скот, и направились прямо к бойне. Из ближайших к ним стойл послышалось блеяние и мычание. Торги начались с первыми лучами солнца и были в самом разгаре, но как только полицейские вошли в ворота, все прекратилось, сами торговцы вместе с аукционистом куда-то исчезли, а рабочие принялись, лихорадочно работая метлами и лопатами, счищать грязь вперемешку с навозом и выбрасывать за стены.
Тернер-Смит заметил в стороне приближавшуюся фигуру и, изменив курс, пошел навстречу.
К ним шел молодой мужчина лет около тридцати, темноволосый, с широким лбом и умными карими, как у испанца, глазами. Одет он был в черный костюм.
— Итак, Бекер, что тут у вас? — спросил Тернер-Смит.
Себастьян Бекер, самый молодой из инспекторов в городском полицейском управлении, зашагал рядом с Тернер-Смитом, показывая дорогу.
— Сэр, нам лучше поговорить с мастером участка забоя скота, — ответил Бекер. — Он ждет наверху.
— У них тут и лестницы есть? Какие талантливые животные, умеют по ступенькам ходить, — съехидничал Тернер-Смит.
— Нет, сэр, лестниц здесь нет, — поправил шефа молодой детектив. — Они используют наклонный пандус. Иначе бы они просто спустились и принесли сюда улики. Забой скота идет на первом этаже, а разделывают туши уже на втором.
— Подъем я как-нибудь да преодолею, Себастьян, а вот вонь… Точно на живодерне, черт подери. За столько лет работы никак не могу привыкнуть к подобным ароматам.
— Да, запашок тут действительно жуткий, — невозмутимо сказал Бекер, так и не решив, улыбаться ему начальственной шутке или нет.
Вся группа, с Бекером во главе, углубилась в выбеленный переход, который вывел их с аукционной площадки к самому сердцу скотобойни.
Лишь только они оказались в переходе, один из детективов толкнул Бекера плечом, чуть не сбив с ног.
— Извини, приятель, — буркнул детектив, даже не взглянув на Бекера, тоном, не предполагавшим сожаления.
Себастьян знал — коллеги его недолюбливают. В полиции продвижение по службе зависело от возраста и от проработанных лет, а не от мастерства или преданности профессии. Потому и рвение, которое демонстрировал Себастьян, его сослуживцами не приветствовалось.
— Ничего страшного, — ответил он.
Никто не обратил на них ни малейшего внимания. Труд на бойне был тяжелым. Действовать немногочисленным рабочим приходилось быстро. Животные выходили из своих стойл неохотно, зачастую их оттуда попросту выволакивали за веревки, подгоняя палками; очутившись в маленьком закутке, среди забойщиков, облаченных в кожаные шляпы и фартуки, они начинали вырываться и бодаться, грозя проткнуть рогами или лягнуть копытом всякого, кто находился рядом. В эту минуту к животному подбегал забойщик с громадной кувалдой и с силой опускал ее на голову жертве. Животное не успевало упасть, как возле него уже суетились другие забойщики с ножами в руках. Одни перерезали ему горло, другие начинали сдирать шкуру.
