– Анвер! Ренат! – крикнул Руслан хрипло и махнул рукой.
«Почему Ренат, зачем Ренат. При чем тут Ренат?» Алена оглянулась. Анвер, солдат Руслана, мужик здоровенный, силач цирковой, пошел к стоящим на каменном гребне ребятам, тяжело ступая, выворачивая ноги в сапогах, будто танцевал страшный, медленный танец. «Ренат, зачем тут Ренат…»
Алена оглянулась на Рената. Он шел вслед за тяжеловозом Анвером.
Вот стоят пятеро людей, и еще два человека перед ними.
– Што стаите?! – завопил Руслан надсадно. Выхватил из ножен, болтавшихся у него на поясе, длинный нож. Бросил Ренату.
– Умрут нэ как мужчины – как сабаки!
Алена втянула ноздрями сырой ветер. «Я тоже русская собака. Хоть он и спит со мной. Хоть он учил меня. Возился со мной. С собаками тоже возятся. Натаскивают их». Ренат, хорошей, крепкой хваткой ухватив нож, шагнул к первому мальчику.
– Сними крэст! – крикнул Руслан. – Плюнишь на сваего бога – аставим жизнь! Ну!
Светловолосый, чуть курносый, нежный мальчик смотрел на Руслана, словно не слыша, не понимая. Ренат положил руку на затылок парня. Схватил его за волосы. Попытался пригнуть его голову. И что-то, Алена видела это, бледными, синими на ветру губами ему шепнул.
В толпе наемников хрипло, коротко хохотнули. Мальчик мотнул головой нелепо. Сбросил с себя руку Рената. С ужасом глядел на блестящий под солнцем нож. Солнце то выныривало из-за туч, то опять тонуло в них. У Алены стало холодно, мятно под коленями.
– Дава-а-а-ай! – дико завыл Руслан.
Ренат ударил паренька локтем между лопаток. Тот устоял. Обернулся. Плюнул Ренату в лицо. Ренат вцепился ему в волосы, взмахнул ножом и полоснул по вздувшемуся горлу.
Анвер шагнул к кряжистому.
– И ты Аллаха нэ примэшь?
В руках Анвера отделилась от шеи, каталась, как кровавый мяч, голова. Долговязый мальчишка заполошно крикнул:
– Не хочу!
Плакал.
– Суки-и-и-и!.. и-и-и-и…
Завизжал, как поросенок, когда нож взрезал глотку.
Кто-то внутри Алены холодно говорил: «Два, осталось еще два».
Руслан заорал:
– Вы! Са-ба-ки русские! Вот што будит с вами! Примэтэ Аллаха и Мухаммада, прарока Ево?!
Последние мальчики с разбитыми лицами неловко, пронзительно-жалко сунулись друг к другу.
– Не режьте нам головы, – еле шевеля разбитыми губами, попросил один. – Лучше расстреляйте!
Руки Рената и Анвера были красные. По серо-зеленому камуфляжу расползались красные пятна.
– Руслан! – крикнула Алена. – Хватит!
Руслан даже не посмотрел на нее.
Один из мальчиков зарыдал в голос. Другой молчал. Лицо у него было странное, окаменелое, будто бы выколотое из глыбы льда. Анвер повалил парня с каменным лицом на землю. Алена не видела, как он отрезал ему голову. Она смотрела на Рената.
И последний прорыдал, провыл сквозь кривые, страшные губы:
– Я же еще молодой! Я так жить… хоте-е-е-ел!
«Хотел», – сказал он. Не «хочу», а «хотел».
Закричал – единственный из всех: взахлеб, отчаянно. Последним криком закричал.
И Алена, не помня себя, закричала вместе с ним.
Ренат отрезал у солдата голову, а тело ногой столкнул в пропасть.
– А-а-а-а-а! А-а-а-а-а! – кричала Алена.
Руслан повернулся к ней.
– Заткните ей рот, – бросил наемникам.
Алена почувствовала, как на ее нос и рот налегла потная, соленая ладонь. Перекрыла ей воздух и свет.
– Головы – над кастром – закаптить. Ани мнэ нужны. Паказывать буду русским са-бакам.
Повернулся, пошел прочь.
Наемники сталкивали обезглавленные тела в ущелье. На камнях валялись три окровавленные головы. Анвер бросил к ним четвертую. Ренат все еще держал отрезанную голову последнего парня за волосы. Кулак посинел.
Наемник, турок, легонько толкнул в спину Алену.
– Хадить, хадить, – сказал ей турок, и ей почудилось сочувствие в его голосе. – Хадить, жэншына. Альона. Туда, дом, туда. Канца симерть. Нада – живи. Работай.
Ренат бросил последнюю голову последнего мальчика к головам его собратьев. Алена уже не видела этого. Она шла к сакле, плохо переставляя ноги. Низенький бородатый турок подталкивал ее в спину.
Дошла до порога. Упала и стукнулась о порог головой. Турок, ругаясь, поднял ее на руки. Ему хотелось украдкой от Руслана прижать к себе, пощупать живую женщину. Ренат видел, как он делает это. Сплюнул. Слюну ветер кинул на затылок мертвой светловолосой головы ребенка-солдата, с золотым пушком над губой.
