Но, наверное, самым сильным потрясением при строительстве башни, было явление на центральном «гербовом» камне арки над входными вратами барельефа в виде лица человека. Хотя не исключено, что правильнее вести речь о божественном лике, который мы соотнесли с римским Юпитером. Понятно, никто из нас его истинное лицо видеть не мог, да и нет уверенности, что на камне удалось точно передать черты Юпитера, но хочется верить – так и есть. В том смысле, что мы не ошибаемся – перед нами, действительно, проявляется тот, чьё имя носит башня.
В совокупности с другими случаями нашего небесного водительства, я справедливо считаю строительство башни не работой в прямом, физическом его виде, а исполнением Промысла, проявленном как соединение реального труда и мистического начала. Это своего рода акт мистерии, когда дух преобразует временную материальную оболочку. И у меня теперь нет никакого сомнения, что и башня Юпитера имеет свой дух. Как и то, что сила его велика. А предназначение сего, к сожалению, а быть может, и к счастью, ни мне, ни кому-либо другому из живущих на земле людей, не открыто до конца.
Что любопытно, у меня, Кирилла и Вячеслава сформировалось своё, чёткое представление о том, каким невероятным, поистине мистическим образом мы восстановили эту древнюю башню. Причём, наши убеждения весьма разнились. Вячеслав был убеждён, что именно нам собственный ум, а также наитие, чрезвычайно обострившееся в период строительства, способствовали тем открытиям, которые мы сделали, и тому виду башни, который она имела сейчас. Иными словами, он уповает только на волю человека и его способности, которые в ответственные моменты могут раскрываться многократно. Он, по натуре и образу мышления – метафизик. Возможно, отсюда и такие выводы, с которыми я согласиться никак не могу. Хотя, никто не говорит, где он не прав. Возможно, как раз и прав. Иногда со стороны виднее: человек сам творец своего счастья, или для достижения ему оказывается явная поддержка извне.
Руданский придерживается другой точки зрения, которая основана исключительно на его собственных ощущениях. Он убеждён, что всё это время им кто-то умело руководит свыше. И все его собственные помыслы и их дальнейшая реализация – лишь исполнение высшей воли. Я же считал, что у всех этих помощников (или руководителей?) есть конкретные имена. Одно я знал точно – это Шариде. Бесспорно её непосредственное влияние на нас. Я неоднократно чувствовал, особенно ближе к концу строительства её заинтересованное участие в скорейшем завершении. У меня появилось стойкое убеждение, что именно Шариде была проводником высшей воли в наше сознание. Она же умело корректировала его, адаптируя к конкретным реальностям нашей жизни.
Руданский и Вячеслав нередко посмеивались надо мной, считая, что я «зациклился» на Шариде, преувеличивая её роль в возведении башни. Пусть так считают. Я же останусь при своём мнении. В будущем, уверен в этом, мне удастся доказать свою правоту. Хотя пока даже не представляю, как сделаю это. Но Шариде себя ещё проявит. Не случайно же я, как охотничья собака, шёл по её следу. Вначале в Соколином, где она жила, а затем в Счастливом, где прошли её последние годы и где удалось обнаружить целый ряд предметов ритуального смысла, принадлежавшие когда-то этой незаурядной женщине.
Кстати, я не упомянул ещё об одной находке, имеющей к Шариде прямое отношение. Когда Кирилл откапывал круг в подземной части дома, где позже мы устроили нижний храм, то ему попалось достаточное число инструментов, о которых я уже говорил. Но перед тем, как обнаружить большой медный поднос, Руданский сделал ещё одну находку. Он откопал курительную трубку (точнее – её центральную, керамическую часть), которая по нашему глубокому обоюдному мнению тоже принадлежала Шариде.
Понятно, женщина в обычной жизни не курила. Трубку она использовала, как мы догадались, для воскурений. И этот предмет, как и медный поднос, имели явно ритуальное предназначение. Кстати, в последующем мы её также использовали. В трубку вставляли ароматические палочки, которые обычно применяются для воскурения, и поджигали в те минуты, когда душа требовала молитвы. Думаю, в такие мгновения наши чаяния доходили до адресата быстрее… Впрочем, я сейчас уже отклоняюсь от темы, которую заявил в этой главе. А она, как никогда близка к своему завершению.
