— О прошлом годе видал, — кивнул, подходя, проводник. — Агромадина изрядная.
— А поподробнее нельзя? — попросил Росин.
— Ну, с виду он на избу похож. Но каменную. В длину саженей пятьдесят будет, да в ширину сорок. По бокам стены саженей пять в высоту будут, окна узкие. Крыша черепицей крыта. А спереди, где ворота, стена широкая очень, а в высоту саженей десять. И башня сделана. На ней знамя епископское, и караульный всегда стоит.
— Угу, — подергал себя за ухо Росин. — Черепица кладется поверх досок. Так что, даже если на крышу и забраться, то ее так просто не разобрать. А в это время сверху с башни лучники бить станут. Не пойдет. Постреляют, как буржуинов в тире.
— Караульного мы грохнем, — покачал головой Картышев, — не в счет.
— Думаешь, не услышит никто, как ты крышу ломаешь? — покачал головой Росин. — Найдется, кому пристрелить. Так что, бесшумно не получится. А если шуметь: так проще со всех стволов по воротам долбануть, и тараном разнести. А от городского подкрепления потом из-за стен отобьемся.
— А как уходить станем, если обложат? — Картышев задумчиво подвигал нижней челюстью из стороны в сторону. — Веревку стрелой через стену перекинуть, и забраться.
— Десять саженей минимум, — напомнил Росин. — Пятиэтажный дом. Ты в доспехах на такую высоту по веревке влезешь? Или даже без них, просто с мечом?
Зализа молчал, прислушиваясь к разговору. Он отнюдь не считал себя новичком в воинском деле, но странные иноземцы уже показали дивную сноровку и хитроумие в пользовании пушками и пищалями, не раз высказывали странные непривычные мысли, приводившие к успеху, а потому он предпочитал слушать и запоминать — авось, пригодится. Коли глупость предложат, запретить всегда успеет. А коли хитрое что — так пусть делают. Полонянка их, животы у них тоже свои — почему и не позволить?
План, как взять Кодавер и монастырь в нем, как выманить епископское воинство подалее от замка Зализа замыслил сам, и удачей своей гордился. Покамест получалось все, как хотелось. Но взять замок без шума, пусть даже в нем сидит всего пять-шесть воев… Хоть план такой услышать, и то занятно.
— Окна есть? — повернулся Игорь к Прославу.
— Есть, — кивнул проводник. — Те, что сзади, узкие, в две ладони шириной. И от земли в трех саженях. А те, что спереди, решеткой забраны. Сказывают, покои там епископское. Палаты красивые, горницы.
— Широкие окна?
— Угу, — кивнул проводник и развел руки в стороны. — Но решетка в них вмурована.
— От земли высоко?
— Сажени четыре.
— Слыхал, Костя? — довольно усмехнулся Картышев. — Третий этаж. Допрыгнуть можно!
— Там прутья в окно вмурованы, — еще раз напомнил Прослав. — В два пальца толщиной. Снизу доверху.
— Значит, даже не решетка, а прутья?
— Железные, в два пальца толщиной, — на этот раз не выдержал даже Зализа.
— Как ты их одолеешь, Игорь Евгеньевич?
— Ну, положим, хорошей стали никто на решетку не поставит, — пожал плечами Катышев. — Наверняка сыромятину вмуровали. И потом, Семен Прокофьевич, все вы слишком верите в железо. Точно так же, как в мое время верили в компьютеры и витамины. А ведь самое совершенное создание Господа в этом мире, это не железо и не атомная энергия. Самое совершенное создание — это руки человеческие.
И Картышев продемонстрировал опричнику свои ладони.
— Что же ты, Игорь Евгеньевич, — засомневался Зализа, — руками эти прутья рвать собираешься?
— Почти. У меня на палатке капроновый шнур к колышкам привязывается. Он полтонны нагрузку держит. Сложу вдвое — будет тонна. Чего еще надо?
И опять государев человек Семен Прокофьевич Зализа не понял половины из сказанных боярином Игорем слов. Но в словах иноземца звучала такая уверенность, что опричник — поверил.
* * *
Проведя ночь на мягком, пружинящем ковре из опавшей хвои, ранним утром путники попили кипяченой воды с разведенным медом, подкрепились копченой рыбой и двинулись дальше. За три часа они преодолели Гадючье болото, лесом обогнули Кауду, и двинулись дальше, к полудню уткнувшись в Лобицкую вязь. Здесь они стали на дневку, сварив нормальную, густую пшенную кашу с салом, после чего отправились дальше, узкой чавкающей тропой через топь, а потом, по ее краю, вокруг Юрьева, к епископскому замку.
