Спустя несколько минут опричник надел шапку на голову, подошел к распахнутым воротам, перекрестился:
— Мир этому дому, — вошел во двор, поворотил к часовне, шагнул внутрь и, обходя церквушку, по очереди крестился и молился перед каждой иконой. Икон было не очень много, но пока сваты обошли все, минуло не менее получаса, и одноклубники успели, переодевшись и найдя прибившегося к отряду еще в Кронштадте отца Никодима, бродящего по берегу Суйды, собраться снова, на этот раз распределив роли и примерно вспомнив, кто и что должен говорить или делать. Тамара, забрав с собой нескольких полонянок, ушла на кухню готовить праздничный ужин, Зинаида осталась в доме изображать юлину мать.
Наконец сваты вошли в дом. Опричник, скинув шапку и неистово крестясь, поклонился на все четыре стороны и громогласно спросил собравшихся вокруг людей:
— Кто хозяин в доме сем богатом, и да будут долгими его дни, да даст ему Бог здоровья богатырского, детей многих, прибытков многих и разных?
— Милостью Господа, в места сии скудель мою поворотившего, — перекрестился отец Никодим, — Здоровья и вам, гости дорогие. — Откуда Бог несет?
— Из дальней сторонушки, — тяжко закряхтел Зализа и громко стукнул посохом об пол. — Издалека мы сюда прибыли и вестимо не без дела.
— Просим милостиво, — с легким поклоном указал отец Никодим на лавку, но первым уселся сам, оставив опричнику немного свободного места. Остальные сваты расселись по другим скамьям.
— Благодарствуем за встречу ласковую, — погладил бороду Зализа, откашлялся и продолжил: — Прибыли мы сюда по делу, по торговому.
— Да торговому человеку у нас завсегда рады, — развел руками иеромонах, входя в роль. — Есть у нас для него доски струганные, мясо парное да копченое, стекла дивные прозрачные, да кубки красивые цветов всяческих. В место вы хорошее прибыли, гости дорогие, место прибыльное. Дай вам Бог еще за сто лет здоровия, да вспоминать наш товар станете с радостью. И цену невысокую возьмем, и товар погрузить поможем. Что желаете, люди торговые, леса, али снеди всяческой, али стекла холодного?
— Слыхать, есть у вас другой продажный товарец, — с улыбкою покачал головой Зализа, — а у нас купец. Ваш товар, как мы слышали, дорогой, хороший и нележалый. А наш купец — богатый, хороший и неженатый.
— Купец богатый, хороший и неженатый, это разговор совсем другой получается, — покачал головой монах. — Неженатые молодые совсем другого всегда хотят, это мы понимаем. Есть у нас товар, что и молодому неженатому по нраву придется… — отец Никодим сделал долгую паузу. — Ковер персидский есть, мягкий, что трава лесная.
В толпе одноклубников кто-то прыснул. Кто, возмущенный тупостью иеромонаха, возмущенно начал:
«Да то же сваты, он что…» — но недовольного быстро зашикали.
— Аq, хорошая вещь, ковер персидский, — не моргнул глазом Зализа. — Пусть здрав будет тот, кто хранит редкостную вещь такую в доме своем, да будут здоровы дети его и внуки. Но купец у нас, опять же, редкостный. Купец тот, Батов Варлам, сын Евдокима Батова, соседа моего. И ковры обычные покупать ему как-то невместно.
Когда прозвучало имя Варлама, по рядам одноклубников пронесся короткий вздох. Теперь исчезла даже малейшая неопределенность, и всем стало ясно: из клуба сватают Юлю.
— Да, купец у вас редкостный, — признал монах, покачав головой из стороны в сторону. — Такому ковры персидские и стекло цветное предлагать не по чину. Однако есть у нас тоже товар редкий, чудесный, каковой простому человеку и показать боязно.
— Аи, покажи, покажи товар! — обрадовался Зализа. — Покажи, хорошую цену дам.
— Не покажу, — отмахнулся монах. — Не уговаривай, человек торговый, не покажу.
— Покажи, покажи, — принялись уламывать монаха остальные сваты, но отец Никодим твердо стоял на своем:
— Не покажу!
— А купцу нашему редкостному покажешь? — сделал хитрый и неожиданный ход Зализа.
— Купцу вашему?.. — надолго задумался иеромонах, а потом резко и размашисто махнул рукой, — И-эх, была не была. Привози купца своего послезавтра к полудню, покажу товар редкостный, товар красочный, товар дорогой! Покажу!
