— Ты чего, глухой? — растерянно пробормотала Юля. — Согласная… Согласна! Варлам!!!
Но шапка боярина уже мелькала далеко у леса, перед поворотом на ведущую к Оредежу тропу.
— Варлам! Стой! Идиот, козел, мудак безмозглый, скотина, тварь подколодная! — она со злостью пнула лежащие возле крыльца жерди, схватила нож и метнула в стену — тот вошел рядом с дверью едва не на половину лезвия и мелко задрожал. Юля еще раз пнула жердины, потом рванулась в дом и вскоре выскочила оттуда в своих старых, потертых джинсах и джинсовой куртке поверх чистой поневы. В руках она сжимала лук, из-за спины торчало оперение десятка стрел.
Девушка стремительно пересекла поселок, едва не сбив по дороге сосредоточенно волокущего охапку высохших свиных шкур маленького Архина.
— Ты чего с цепи сорвалась? — рявкнул тот, пытаясь удержать закачавшуюся кипу.
— Заткнись, застрелю!
— Э-эй, — Миша решительно скинул шкуры на землю, нагнал девушку, схватил ее за плечо. — Юля, что случилось?
— Отвяжись! На охоту иду.
— Да нет, правда, что ты в самом деле? Скажи, может разберемся вместе?
— Отстань!
— Юлька! Перестань. Мы тут все вместе, заодно. Так что нечего дурочку позаброшенную изображать! Давай, говори, что случилось.
— Варлам, сука, — лучница неожиданно всхлипнула. — Приехал предложение делать…
— Ну так что? Отказала, а теперь жалеешь?
— Согласилась! — отчаянно рявкнула спортсменка. — А он, ублюдок, как услышал: сразу на коня, и такого стрекача задал, что чуть часовню не снес.
— Сбежал? — прыснул в кулак Архин. — Так ч-чесанул?
Юля рванула из-за спины стрелу, и Миша, подавившись хохотом вскинул перед собой руки:
— Нет, Юленька! Я хотел сказать… Мне очень жаль… Он, наверно, чего-то не понял… Все будет хорошо, все разрешится…
— Уйди, убью к лепеням абачьим! — Юля опустила лук и быстрым шагом направилась к лесу.
— Да… Не хотел бы я оказаться медведем, что окажется на ее пути, — тихонько захихикал Миша, и принялся собирать шкуры.
* * *
Когда на тропинке зазвенели бубенцы и показались украшенные разноцветными лентами пары лошадей, гривы которых также красовались вплетенными в косички ленточками, то первыми сообразили о сути происходящего ливонские полонянки и ринулись вдоль дороги, обгоняя поезд из трех саней.
— Сваты! Сваты едут!
От таких воплей при деле мог оставаться только мертвый — и очень быстро почти все обитатели поселка собрались вблизи центрального двора: часовни и двух домов.
— Кого сватать-то собираются? — не понял Симоненко, развязывая фартук.
— Да уж не полонянок, наверное… — Игорь Картышев свой фартук догадался оставить в стекловарне и теперь стоял в одних портах, обнаженный по пояс — что по летней жаре было вполне естественно. Второе исчезновение племянницы он перенес более спокойно: во всяком случае, судя по записке, она ушла добровольно. Разве только серьезнее стал, более хмурым. — А кроме них у нас только…
— Знаю! — охнул Миша, хватая его за руку. — Знаю. Юльку сватать едут. Она мне сама три часа назад проболталась, что Варлам ей предложение делал, а она согласилась. Вот за ней сватов и присылают. Убей меня кошка задом: за ней!
— Черт, подъезжают уже, — Картышев растерянно захлопал себя по голому животу. — Как встречать, обычая никто не помнит? Вот, блин… И Росин в Москве… Отца еще… Никодим где? Иеромонах наш? Ищите скорее, пусть за отца будет! Блин! Хоть переодеться надо… Он-то обычай знать должен…
Полонянки остались на своих местах, с любопытством ожидая продолжения, одноклубники в панике разбежались переодеваться и приводить себя в порядок.
Санный поезд остановился перед воротами центрального двора. В первых, солидно отставя посох, увитый белыми и синими летами, сидел Зализа, в шубе с царского плеча, в горлатной шапке м горностаевыми хвостиками, в алых сафьяновых сапогах. Похоже, именно он и был в процессии старшим сватом.
Из вторых саней выбрались боярин Иванов с сыном, из третьих — бояре Батов и Абенов. Они подошли к первым саням: Зализа величественно поднялся, ступил на землю, снял шапку, поклонился вознесенному над часовней кресту, несколько раз перекрестился, принялся тихо бормотать какую-то молитву. Остальные сваты, одетые хоть и празднично, но более легко, последовали его примеру.
