— Норландцы? Но ведь здесь же Дакота!
Язон согласно кивнул и улыбнулся, показывая зубы, которые блеснули неестественной белизной на грязном заросшем лице.
— Они вторглись в твою землю, не спросив позволения. Если ты останешься в бездействии, они скоро будут здесь и убьют меня, отдавшегося под твою защиту!
Фермер поднял винтовку.
— Откуда мне знать, что ты говоришь правду?
— Доставь меня к Воеводе, — сказал Язон. — Ты защитишь и закон, и свою честь. — Очень осторожно он извлек из кобуры пистолет и протянул фермеру. — Я навек буду твоим должником.
Недоверие, страх и гнев поочередно оживали на лице венгра. Он не принял протянутого оружия. «Если я хорошо в нем разобрался, — решил Язон, — то выиграю еще несколько часов жизни. Возможно, что больше, но насколько — будет зависеть от Воеводы.
Мой единственный шанс — использовать их варварство, их разделение на крохотные государства, гипертрофированные понятия о чести, фетишизацию права собственности и самостоятельности. А если я ошибусь, то умру, как цивилизованный человек. Этого у меня никто не отнимет».
— Собаки совсем близко. Они будут здесь прежде, чем мы успеем убежать, — сказал венгр с тревогой.
Язон чуть не упал в обморок от облегчения. Он не ошибся. Великим усилием он справился с собой и сказал:
— Мы устроим им сюрприз… Дай мне немного бензина.
— Ага! Таким образом! — фермер рассмеялся и соскочил с трактора. — Хорошая мысль, чужеземец. И кстати — я тебе благодарен. Последнее время у нас не жизнь, а скукотища.
На тракторе стояла запасная канистра с бензином. Вдвоем они прошли до леса по следам Язона, обильно поливая землю, а затем и деревья бензином. «Если и это не остановит свору, — подумал Язон, — то ее ничто не остановит».
— А теперь — быстро домой! — И венгр первый побежал вперед.
Постройки фермы с трех сторон окружали открытый двор. Из стойл доносился сладковатый запах навоза. Язон видел, как из дома выбежали несколько детей и, раскрыв рты, уставились на него. Жена фермера загнала их назад в помещение, взяла винтовку мужа и встала на посту у дверей, не меняя выражения лица.
Дом оказался крепким и просторным. Он мог бы понравиться Язону, но стены и колонны были обтянуты тканью с невероятно сложным и богатым узором. Над камином, в нише, располагался семейный алтарь. Хотя большинство обитателей Вестфалии уже давно избавились от веры в мифы своих предков, земледельцы все еще продолжали чтить Триединого Бога — Одина-Аттилу-Маниту. Фермер подошел к радиофону новейшей конструкции.
— У меня нет своего геликоптера, — сказал он, — но я попрошу, чтоб прислали…
Язон сел и стал ждать. Молоденькая девушка подошла к нему и несмело протянула полную кружку пива и ломоть ржаного хлеба с сыром.
— Будь нашим священным гостем, — сказала она.
— Отдам за вас мою кровь, — без запинки ответил Язон. Он с трудом заставил себя не торопиться, подавив желание рвать пищу огромными кусками, словно зверь.
— Ждать недолго, — сказал фермер, когда Язон расправился с едой. — Я — Арпад, сын Коломона.
— Язон Филипп. — Представляться фальшивым именем показалось ему бестактным. Рука фермера оказалась сильной и теплой.
— Из-за чего ты поспорил со старым Оттаром? — спросил Арпад.
— Меня заманили в ловушку, — с горечью ответил Язон. — Я обратил внимание, как свободно чувствуют себя их женщины…
— Это точно. Все данскарки развратны, как кошки. И бесстыдны, как туркерки. — Арпад достал с полки трубки и кисет с табаком. — Закуришь?
— Нет, благодарю. (Мы в Еутопии не унижаем себя наркотиками.)
Язон прислушался. Лай псов стал ближе, но через минуту перешел в жалобный вой. Собаки потеряли след. Еще через минуту раздался звук рога. Арпад набивал трубку с таким спокойствием, словно присутствовал на представлении.
— Вот матерятся-то! — оскалил он зубы в усмешке. — Должен признать, что касается проклятий — данскарцы сущие поэты. Но люди деловые. Я был в их краю лет десять назад, когда они здорово пострадали от наводнения, и Воевода Бела послал нас им в помощь. Они попросту хохотали над потерями и развалинами. А во времена давних войн, если честно, не раз давали нам прикурить!
