* * *
При первой встрече Эдвард Энглси производил ошеломляющее впечатление. Казалось, он состоит из головы, пары рук и пронзительного взгляда голубых глаз. Остальная часть его тела, вправленная в инвалидное кресло, была просто дополнением.
— Бывший биофизик, — рассказал о нем Викен. — Совсем молодым исследовал атмосферные споры на Земной Станции. Несчастный случай искалечил его. Нижняя половина навсегда парализована. Грубый тип, с ним надо поосторожнее.
Теперь, сидя в мягком кресле пункта управления, Корнелиус понял, что Викен еще приукрасил истину.
Разговаривая, Энглси одновременно ел, давясь и сыпля крошки. Механические руки кресла терпеливо подметали то, что он успевал насорить.
— Приходится есть прямо за работой, — пояснил он. — Эта дурацкая станция официально живет по земному времени, по Гринвичу. А Юпитер — нет. Я готов перехватить Джо, когда бы он ни проснулся.
— Что же, некому вам помочь? — спросил Корнелиус.
— Эх! — Энглси подцепил кусок хлеба и ткнул им в сторону Корнелиуса. Рабочий язык станции — английский — был его родным языком, поэтому он выплевывал фразы с неимоверным ожесточением. — Ну вот вы. Вы когда-нибудь занимались пси-лучевой терапией? Не чтением мыслей или просто связью на расстоянии, а настоящим воспитанием психических функций?
— Пожалуй, нет. Для этого нужен природный талант вроде вашего, — улыбнулся Корнелиус.
Изрезанное морщинами лицо напротив него проглотило любезное замечание, не заметив.
— Насколько я понял, вы имеете в виду случаи вроде восстановления нервных функций у парализованного ребенка?
— Да, да. Неплохой пример. Кто-нибудь хоть раз пробовал подавить психику ребенка? Буквально подчинить его себе?
— Боже мой, но зачем?
— Просто ради научного эксперимента, — ухмыльнулся Энглси. — Хоть один специалист по пси-лучам пытался когда-нибудь подавить детский мозг своими мыслями? Ну же, Корнелиус, отвечайте! Я вас не укушу!
— Но… Видите ли, это не по моей специальности.
Псионик отвел взгляд, выбрал циферблат прибора покрасивее и начал упорно его разглядывать.
— Правда, кое-что я слышал… Ну, в отдельных патологических случаях пытались идти напролом, что ли., преодолеть заблуждения пациента грубой силой…
— И ничего не вышло, — сказал Энглси. Он засмеялся. — Из такой затеи и не могло ничего получиться, даже с ребенком, не говоря уже о взрослом человеке с полностью развитой индивидуальностью. Ведь понадобились десятилетия тончайшей работы, пока машину не довели до такого совершенства, что психиатр получил возможность «подслушивать». Я имею в виду — без того, что нормальные несовпадения образа мыслей его и пациента., без того, чтобы эти различия не создавали таких помех, которые уничтожают то самое, что он хотел исследовать. Современная машина автоматически преодолевает такие индивидуальные различия. Правда, нам до сих пор не удается перекинуть мост между отдельными биологическими видами. Пока человек не противится, удается очень осторожно направлять его мысли. И на этом конец. Если же вы попытаетесь захватить контроль над чужим мозгом — мозгом, у которого есть свой образ мышления, свое «я», вы рискуете собственным рассудком. Чужой мозг будет инстинктивно сопротивляться. До конца развитая, зрелая, установившаяся человеческая личность просто слишком сложна, чтобы ею управлять извне. У нее слишком много резервов. Подсознательная сфера ее мозга может призвать на помощь адские силы, если что-то угрожает ее целостности. Да чего там — мы со своим-то разумом не можем справиться, не то что с чужим!
Прерывистый голос Энглси замолк. Задумавшись, он сидел перед пультом управления, постукивая по поручням своей электромеханической няньки.
* * *
— Ну… — начал Корнелиус после небольшой паузы. Наверное, было бы лучше, если бы он промолчал. Но трудно было оставаться безмолвным: тишины и так слишком много — полмиллиарда миль тишины пролегло отсюда до Солнца. Стоило только помолчать пять минут, и тишина начинала просачиваться в комнату, как туман.
— Вот, — ухмыльнулся Энглси. — Так и наш юпитерианец Джо имеет физически взрослый мозг. Единственной причиной, почему я могу управлять им, является то, что у него не было возможности развить свое собственное «я».
