— На это потребуется некоторое время…
— Ваше время и все необходимые материалы будут щедро оплачены. Вы назовете свою цену и вопрос будет решен.
Старик помедлил, словно раздумывая, стоит ли брать на себя такое ответственное дело.
— Все это надо очень подробно и спокойно обсудить…
Райт остановил такси и пригласил старика в машину. Они сели на заднее сиденье и уехали.
*
Во вторник утром к музею подъехало авто. В машину погрузили продолговатый предмет, напоминавший завернутую в полотно колонну. Райт велел расположить этот предмет рядом с собой и осторожно придерживал его руками.
Жилище химика напоминало потайную пещеру контрабандистов. Двор — узкая каминная труба. Изобретатель занимал три комнаты, по всей видимости, отрезанные от большой квартиры. Входная дверь запиралась на цепь, с которой свисал бесформенный кусок железа.
Из коридора шел крепкий запах каких-то кореньев, из кухни пахло застоявшимся и прокисшим отваром — судя по всему, тем же зельем, что побулькивало в банке старика. Комнатка, где Кранц принимал гостей — вероятно, очень редких — служила не только гостиной, но прежде всего спальней.
На подушке не было наволочки, покрывало было так смято, точно на нем кто-то только что спал. Под окном стоял небольшой письменный стол, заваленный грудами бумаг. На столе газовая лампа с абажуром собственного производства. Продавленная софа в углу светила незаделанными прорехами. На этой софе Райт во время первого визита к старику сидел и ждал результатов эксперимента с цветком лотоса.
Большой сверток, привезенный на автомобиле, Райт с Кранцем внесли в дальнюю комнату. Она была просторней остальных. Посередине — обычный деревянный стол, уставленный всевозможными химическими причиндалами, как в сельской аптеке. Кранц собрал все стаканы, колбы и склянки и перенес их на столик под окном. Затем Райт помог ему уложить полотняную колонну на опустевший стол и принялся разрезать ленты и нити, скреплявшие полотно.
Виток за витком, слой за слоем опадали на пол под осторожными руками Райта. Старый химик стоял, охватив себя за плечи скрещенными руками; всякий раз, когда египтолог откладывал в сторону найденные в витках материи амулеты, он что-то бормотал себе под нос и недовольно хмурился.
Но в целом поведение Кранца мало что говорило о его отношении к предстоящей работе. Его глаза скрывались за стеклами очков. Тонкая оправа сливалась с глазницами.
Райт нервничал все больше. Из-под бинтов уже показалась голова и темный треугольник на ней: здесь губы Сатми оставили когда-то прощальный поцелуй.
*
Последний виток… Райт увидел перед собой темное, высушенное тело Нефрет. Рот и глаза царевны были завязаны. Под ожерельем висел символ жизни, напоминавший крест; на нем было вырезано имя «Сатми».
— А это? — спросил химик, показывая на закрытое лицо.
Райт снял с лица покровы. Между ними находились золотые талисманы искусной работы. Веки застыли в глубоком сне. Губы почти сомкнуты. Зубы, как мертвые жемчужины, матово поблескивали в чуть приоткрытом рту.
Теперь перед ним была Нефрет — та Нефрет, которую искал ночами Сатми и он, Райт…
*
Химик спокойно наклонился над умершей — для него она была объектом эксперимента. Он обнюхал мумию, ощупал тело и царапнул ногтем кожу. Потом покашлял и приподнял тело, будто оценивая его вес.
— Ладно, попробуем.
— Сколько времени это займет? — тихо спросил Райт.
Химик почесал в затылке и обратил застекленный очками взгляд на молодого ученого:
— Понадобится примерно десять недель, — остановился, задумался и повторил, — да, не менее десяти недель!
— Это же семьдесят дней! Семьдесят дней… — сказал себе Райт, надевая пальто, — совсем как когда-то Суаамон…
Возвращаясь к себе, начал машинально отсчитывать от семидесяти: семьдесят один, семьдесят два…
*
Лаборатория Кранца была очень примитивна. Он больше думал о возможностях своего изобретения, чем о внешнем виде мастерской и удобствах в работе. Сейчас он понимал, что египетская мумия, хоть и маленькая, все же превышала размерами любые предметы, служившие ему до сих пор для опытов, и что для нее потребуется специальный сосуд.
