— Я ни в чем сейчас не уверена, — наконец-то прошептала я, чувствуя, как отчаянно дрожит голос. Смотреть в глаза Олегу сейчас было страшно и стыдно, мне казалось, что он прямо сейчас расхохочется мне в лицо и обзовет последней дурой. Я, в конце концов, за этим ведь пришла к нему. Меня сюда отправили для того, чтобы лечь с ним в постель и.
Господи, как противно!
Он, кажется, всё понял. По крайней мере, поднялся, не сказав ни слова, и спокойно протянул руку, помогая подняться. Я схватилась за его ладонь, как за спасательный круг, и, встав, невольно подалась вперед и прижалась к мужчине в надежде, что он сумеет понять, что это значит. Мне сейчас нужно было обыкновенное человеческое тепло и хоть капелька понимания, чтобы по крайней мере на несколько секунд перестать чувствовать себя сломанной игрушкой, которую даже по назначению применить не получается, потому что она сама отпирается.
Не знаю, почувствовал ли Олег мой порыв или просто поступил так, как было бы правильно в этой ситуации — откуда мне знать, если мой опыт общения с мужчинами заключался в двух-трех поцелуях в губы и одним неудачным свиданием, с которого я сбежала спустя десять минут? — но он и вправду крепко прижал меня к своей груди, позволяя насладиться обыкновенным человеческим теплом и успокоиться. Я втянула носом его запах — аромат дорогущих мужских духов, алкоголя и ещё что — то совершенно неуловимое, как будто выделявшее его из толпы, — крепко зажмурилась, пытаясь прийти в себя, и шмыгнула носом.
Сейчас разревусь, как маленький ребенок. Смешно даже. Дура, дура, дура, тебе уходить отсюда надо! Бежать со всех ног! Наплевать на то, что папа выгонит из дома, что сделка будет.
Сделка.
Я зацепилась за это слово подсознательно, а потом, мысль за мыслью, вытянула наружу собственное самообладание. Мне надо быть терпеливой и не позволять себе испугаться. Надо держаться на плаву. Мама сама себя не вылечит, как бы она ни пыталась этого сделать. А значит, я не могу позволить себе порвать отношения с Олегом. Не могу нарушить условия сделки.
А ему нужен доступ в отцовский дом.
Что бы мне ни пришлось для этого делать, я не имею права сейчас разорвать отношения с Олегом. Как там отец говорил? Если мужчина хочет.
Я не смогла заставить себя продолжить. У нормальных девушек это происходит не так. И ни одна девушка, в конце концов, не заслуживает чувствовать себя в свой первый раз продажной тварью, которая просто пришла выполнить механический процесс и получить свои деньги.
— Тебе надо принять горячий душ, — прорвался сквозь панические мысли уверенный голос Олега. — А ещё лучше ванную. А потом лечь и отоспаться. У тебя шок.
— Со мной всё в порядке, — я в панике ухватилась за его руки. — Я могу…
— Стася, — на его губах играла улыбка. Вроде бы не издевательская, а обычная, доброжелательная. Не из тех, с которыми он смотрел на Викки. — Ты попала под дождь, твоя придурковатая мачеха обвинила тебя во всех смертных грехах, а у твоего отца явно что-то не в порядке с головой. Это точно не лучшее время для радикальных решений. Пойдем.
Я послушалась, шагая за ним, как сломанная кукла. Бросила взгляд на оставленную бутылку коньяка, но Олег уверенно протянул меня мимо неё.
— Тошнить потом будет, оно тебе надо?
Нет, не надо. Я должна мыслить рационально. Никому не нужна пьяная дурочка с похмелья.
— Ванная в твоем распоряжении, — Олег открыл передо мной дверь, буквально затолкнул внутрь, но сам остался снаружи. — Если что будет нужно, зови. Да, сейчас, погоди, принесу чистое полотенце.
Я даже не решилась закрыть дверь, только устроилась на краешке огромной ванной и открыла кран, позволяя политься холодной воде. Держала руку под тугой струей, пока пальцы не замерзли до такой степени, что я их почти не чувствовала.
Раздались тихие, почти кошачьи шаги, и я стремительно оглянулась — но, разумеется, увидела там всего лишь Олега с чистым полотенцем в руках.
