— Я разрешаю вам побывать в подземельях, — сказал Свенельд. — Но все денежные дела будете вести лишь с ярлом Эриком. Атаман, ты намерен помочь своим единоверцам? Не возражаю...
Христианская община Аррана выкупила всех оказавшихся в заложниках своих членов. Обрела свободу и часть заложников-иудеев. Когда же установленный ярлом Эриком срок для выкупа истёк, с высоких стен Шегристана в крепостной ров полетели первые десятки обезглавленных тел невыкупленных заложников.
Эль-мерзебан отвёл взгляд от закрывшегося за гонцом входа в шатёр, посмотрел на брата.
— Вот и дождались мы, Али, настоящих вестей с юга. Войска Хусейна уже на подходе к Сельмасу, и я вынужден отправиться им навстречу. Тебе же придётся остаться под Бердаа и продолжить его осаду. Десяти тысяч воинов тебе для этого хватит?
— Если хоть тысяча из них будет дейлемитами, — ответил Али. — Иначе без них борцы за веру разбегутся при первой вылазке русов. Потом, число необходимых под Бердаа воинов зависит от цели, которую ты передо мной поставишь.
— Тебе нужно будет всего лишь удержать русов в Шегристане, чтобы в отсутствие наших главных сил они не занялись грабежом перед возможным уходом домой. Как только я разобью сарацин и возвращусь, мы возьмём Шегристан и покончим с русами раз и навсегда.
— Ты так уверен в победе над Хусейном? Ведь он неплохой полководец, а его войско не уступает по численности твоему.
— У Хусейна просто воины, а у меня воины, чьи сердца пылают ненавистью и которым победа необходима как воздух. Я веду речь о кызылбашах и борцах за веру. Они столько раз терпели поражения от русов, что кипят от злобы и готовы выместить её на любом враге, которого считают равным себе. Они хотят доказать себе, что они не трусы, а потому будут сражаться так, как никогда до этого. Да и муллы по моему совету представляют сарацин Хусейна осквернителями веры в Аллаха, и наши воины относятся к ним ничуть не лучше, чем к язычникам-русам и викингам[88]. Я не сомневаюсь в разгроме Хусейна.
— А если ты всё-таки потерпишь поражение? Что мне делать?
— Немедленно снимай осаду Бердаа и уходи на побережье Нефата. Туда с остатками своего войска отступлю и я. Хусейну нужен Арран? Пусть выбивает из его столицы засевших в ней русов и викингов. А когда он обломает о них зубы и положит под Шегристаном не одну тысячу воинов, из Нефата явимся мы со вновь набранным войском и продолжим войну.
— Когда собираешься выступить в поход?
— Завтра утром. Жди моего скорого возвращения с победой, а если судьба отвернётся от нас, до встречи в Нефате...
Проводив ранним утром следующего дня Мохаммеда с войском, Али направился к походному шатру, чтобы ещё немного поспать. Но на краю поляны, где у ручья был разбит его шатёр, дорогу ему преградил незнакомый мужчина почтенного возраста. Одеждой и обличьем он был похож на купца-хазарина. Подобное поведение по отношению к родному брату Эль-мерзебана, а теперь ещё и к воеводе осаждавших Шегристан войск было дерзостью, и сопровождавшие Али дейлемиты-телохранители тотчас приставили к груди незнакомца копья.
— Глубокоуважаемый полководец, добившийся блистательной победы над русами, разреши недостойному отнять у тебя немного драгоценного времени, — почтительно произнёс старик, до земли кланяясь Али. — Уверяю, что ты не пожалеешь об этом.
— Ты хочешь нечто мне сообщить?
— Да, умнейший из смертных.
Али поморщился.
— Старик, я не люблю лести. Говори, с чем явился.
— Позволь мне сказать это тебе с глазу на глаз.
— Считаешь, что это так важно? — Али ещё раз окинул старика придирчивым взглядом, встретился с его умными глазами и решил выслушать незнакомца. — Хорошо, ступай со мной в шатёр.
В шатре они уселись друг против друга за низеньким столиком, Али указал старику на поднос с фруктами.
— Угощайся. А заодно ответь, почему ты назвал меня полководцем, добившимся победы над русами? Разве не знаешь, что нашими войсками во всех битвах предводительствовал мой брат Эль-мерзебан Мохаммед? В том числе и в последней, где русы... были вынуждены отступить и в которой погиб их главный воевода Олег.
