Даже Пирифой.
Мотор урчал сытым котом. В урчании звучала скрытая мощь, притаившаяся до срока. Лимузин шёл на удивление ровно, словно они ехали по хайвэю экстра-класса, хотя за окнами проплывали, мягко говоря, не самые фешенебельные районы города, и дорожное покрытие оставляло желать лучшего. Тезей узнавал улицы и вполне представлял себе направление, в котором они двигались. Правда, темнело с подозрительной быстротой. Пять минут, и упали сумерки, похожие на толстый слой лилового пепла. Водитель включил фары. Лимузин прибавил скорости, словно только и ждал сумерек, и Тезей перестал различать тёмные, с редкими проблесками районы, сквозь которые несся автомобиль.
Они въезжали в мембранную зону.
Существование мембранных зон, где границы между плотским миром и цифралом истончались до предела, становясь проницаемыми, отрицалось официальной наукой. Это совершенно не мешало таким зонам существовать, учёным — выдвигать различные гипотезы их появления, а психам и авантюристам всех мастей пытаться их отыскать и проникнуть внутрь.
— Ты псих, — пробормотал Пирифой. — Ей-богу, ты псих.
Тезей улыбнулся:
— Значит, ты авантюрист.
На сегодняшний день, по данным (О)ДНБ, было достоверно подтверждено существование шестнадцати мембранных зон. В них исчезло сто тридцать девять человек. Без вести пропавшим человек считался по прошествии календарного года, потому что кое-кто возвращался: через день, месяц, полгода… Иногда возвращались не вполне люди. Ходили слухи, что в секретных лабораториях содержится от семи до одиннадцати уникальных особей, и над ними ставятся бесчеловечные эксперименты. Причастность к экспериментам такого рода (О)ДНБ категорически отрицал, наличие монстров в лабораториях — тоже.
Машина свернула вправо, и Тезей без видимой причины уверился: они отклонились от маршрута. Лучи фар прошлись по кустам, скользнули по парковке с рядами безликих машин — и осветили пустую асфальтированную площадку. На краю светового пятна угадывались ступени подъезда многоэтажного дома.
— Приношу свои извинения, — сказал водитель. Он сидел, не оборачиваясь, скрыт спинкой сиденья и кожаным подголовником. — Я должен взять ещё одного пассажира.
На площадке перед домом проступили детали, как на старомодной бумажной фотографии в ванночке с проявителем. По периметру возникла полицейская контрольная лента, огораживая место преступления. В центре площадки белел меловой контур: вне сомнений, здесь недавно лежало тело. Бурые пятна внутри и по краям контура свидетельствовали о разыгравшейся трагедии. Вряд ли тут кто-то умер от сердечного приступа.
Когда, в какой момент на площадке возник человек? Откуда взялся? Вышел сбоку, из темноты? Подобно марионетке в руках неумелого кукольника, человек подергивался, кособочился, припадал на левую ногу, на правую; замирал, качаясь, и снова приходил в движение. По сторонам он не смотрел: всё внимание несчастного было приковано к включённому вайферу, который он судорожно сжимал обеими руками. Казалось, утопающий вцепился в брошенный ему спасательный круг. Губы шевелились: человек что-то бормотал себе под нос.
От требовательного гудка клаксона Тезей едва не подпрыгнул на сиденье. Пирифой чертыхнулся. Незнакомец вздрогнул, взгляд его оторвался от вайфера. Увидев лимузин, человек кивнул, поник плечами и походкой сломанной куклы двинулся к машине.
Вторая дверь, понял Тезей.
— Тариф?
— Как всегда. Один обол.
Новый пассажир засунул непослушную руку в карман, нашаривая мелочь.
— Поехали.
Он согнулся, словно вспоминая в процессе, как это делается, и начал протискиваться в салон, выставив вайфер перед собой. Свет упал на лицо — застывшее, бледное, с выцветшим кровоподтёком на левой скуле — и Тезей узнал пассажира.
— Детектив? Детектив Эвпаламид?
Икар не ответил.
