В овраг спустились ещё несколько человек в полицейской форме. С ним была женщина полицейский.
— Что тут произошло? — спросил один из сотрудников полиции у военного.
— Капитан, вы его спрашивайте, — ответил он и положил руку на моё плечо.
Капитан уставился на меня. Второй полицейский принялся расставлять какие-то бело-чёрные линеечки, а третий беспрерывно щёлкал фотоаппаратом.
— Что тут произошло? — спросил полицейский уже у меня.
— Я заехал на площадку где собак тренируют, — начал я. — Мне сказали, чтобы я собак не дразнил, и я поехал в лес. Сюда, то есть. Я не знал, что тут овраг. Я, вообще, в этом месте не бывал. Ну, и получилось, что я практически свалился в овраг. Я вон там съехал.
Моя рука сама указала на размазанный след от колёс велосипеда.
— Потом, я увидел, как этот бугай раздевает и мучает мальчика. Я хотел в него врезаться на велосипеде, но не удержался и перелетел через руль. Мы стали драться. Он меня ударил дубинкой по голове.
Военный протянул полицейскому мою каску с торчащей дубинкой. Тот присвистнул и спросил у меня:
— Ваш?
— Да. Шлем мой. Дубинка нет.
— Это понятно, — вздохнул полицейский. — Мы шлем как вещественное доказательство заберём.
Про шлем он сказал уверенно, тоном не предполагающим возражений.
— Дальше.
— Потом я ударил его головой о дерево. Он вырубился. Я полез звать на помощь.
— Так, точно, — подтвердил военный. — Это я прогнал этого велосипедиста с площадки, а буквально через минуту он стал кричать и махать руками. Мы сразу сюда маршем выдвинулись.
— Я вас потом опрошу, — остановил его полицейский.
— Я звал на помощь, а потом услышал, как ветки хрустят. Я спустился вниз и стал опять с ним драться. Он с ножом был, но я руку сумел поймать и так держал, пока бугай нож не выронил.
— А где нож? Как он выглядел?
— Вот нож, — сказал полицейский с фотоаппаратом и несколько раз сфотографировал что-то у себя под ногами.
Помощник фотографа поднял нож за кончик лезвия и уложил в пакет, а затем передал капитану.
— Это штык-нож от немецкой винтовки времён первой мировой, — прокомментировал он.
— И дальше? — поощрил меня к продолжению объяснений полицейский.
— Он меня душить стал. Он больше весит. Я с ним не мог справиться. А потом напала собака и повалила его. А потом вы приехали. Всё.
— Ясно, — резюмировал капитан и посмотрел на своих коллег.
Все были заняты делом, кроме женщины-полицейского. Она гладила рыжего щенка по лобастенькой голове и кудлатой спинке, а тот с отчаянной быстротой вилял хвостиком и пытался подпрыгнуть, чтобы лизнуть её в лицо.
— Ой, какой ты милый. Какое ты чудо, — приговаривала она.
— А чья это собака? — спросил капитан.
— Он был здесь, когда я спустился. Наверное, он мальчику или бугаю принадлежит, — предположил я.
— Понятно. Как вы сейчас себя чествуете? Вам нужна помощь? — спросил меня полицейский.
— Не знаю.
— Сами сможете подняться?
— Смогу, — уверенно заявил я и пошёл к наиболее пологому месту.
— Поднимайтесь, там вам помощь окажут, и в отделение с нами проедете. Хорошо?
— Да я…
Но главный полицейский уже переключился на разговор со своим коллегой, и мне ничего не оставалось как выбраться из оврага наверх.
На краю поляны толпился народ. Ляли собаки. Стояла машина скорой помощи и два полицейских уазика. Один был обычный «козлик» с эмблемой ППС, а второй — «буханка» с надписью «дежурная часть». Бугай сидел тут же под охраной троих полицейских. Его усердно бинтовал фельдшер скорой.
Врач скорой помощи в синей курточку подошла ко мне и стала выспрашивать о моих болячках, но её прервала худенькая женщина, которая ощупывала мою голову. Она быстро объяснила врачу моё состояние. В итоге меня признали здоровым и годным, промыли ссадины и царапины, а затем наклеили несколько пластырей. По сравнению с амбалом, которому я разбил голову и которого серьёзно покусала собака, я выглядел, вообще, идеально.
Я просидел так примерно минут двадцать. Из оврага показались военный с овчаркой и один из спортивных молодцов с моим велосипедом на плече.
Велосипед выглядел жалко. Переднее колесо было выкручено винтом, вилка согнута, ролик натяжителя цепи вывернут в сторону.
