Сидим, наблюдаем, молчим…
Неподалеку у поднятой секции забора копошится капитан. Вооружившись ветошью и ведром, он отмывает от ила литые узоры.
Мы подкалываем:
– Николай Егорович, думаешь, они золотые?
– Настоящий чугун, – довольно гудит он. – Чего добру пропадать? На дачу отвезу, калитку из нее сварганю. Знатная получится калитка– все соседи завидовать будут.
– Грамотное решение. Хозяйственный ты мужик…
Примерно через час напряженного ожидания вода у парапета начала вскипать пузырьками воздуха. Мы насторожились: «Неужели закончили?»
– Жаль, нельзя включить прожектор, – подошел Жора к леерам.
Поверхность и впрямь было почти не видна.
– Всплыли, – комментировал Устюжанин, перегнувшись через ограждение.
Рядом по палубе взволнованно бегает Александр.
– А мина? Ни черта не вижу… Мина с ними?!
– Да с ними, успокойся. Парни ее за подъемные скобы держат…
* * *
Почти за семьдесят лет пребывания на дне реки мина набрала в корпус некоторое количество воды. Сбольшим трудом вырвавшись из заполненной илом ямы, она всплыла и покачивалась на поверхности, демонстрируя лишь макушку с предохранительным прибором. Свинцовые колпаки и подъемные скобы были скрыты под поверхностью темной воды.
Мы бросили парням конец новенького троса; те надежно закрепили его за одну из скоб. За вторую привязали шлюпку, чтобы хоть как-то управлять миной при движении.
Двое морских саперов вернулись на борт буксира, Юрий с заместителем остался в шлюпке. Затарахтев дизелем, наше суденышко оттащило немецкий сюрприз на десяток метров от берега и вновь остановилось– следовало получить разрешение на буксировку мины к заливу.
Александр вел переговоры с Горчаковым, докладывая о готовности к буксировке. Мы с Жорой топтались на палубе. Капитан, высунувшись из рубки, ждал команды…
Вдруг послышался голос командира ОМОРа из шлюпки:
– Евгений! Ты меня слышишь?
– Да, Юра, – подхожу к краю кормы. – Что хотел?
Он сложил ладони рупором у рта и сообщил:
– Тебе должно быть это интересно… Там в яме… после того, как всплыл шарик, осталась большая полость.
– Так. Ичто?
– А из полости под набережную уходит дыра. Похоже, шариком просто запечатали вход в эту дыру. Понимаешь?
– Стараюсь понять. Дыра большая? Человек пролезет?
– Запросто.
– Понял. Спасибо, – поблагодарил я сапера и обернулся к Александру – Слышал?
– Конечно.
– Срочно свяжись с Горчаковым и передай эту информацию.
Майор поднимает радиостанцию, сбивчиво объясняет ситуацию. Апотом передает аппарат мне:
– Генерал просит вас.
– Да, Черенков на связи.
– Выручай, Женя, – мягким голосом просит Сергей Сергеевич. – Времени у нас в обрез. Если ждать, пока буксир оттащит эту дуру в Калининградский залив, пока найдет там безопасное место, пока мы выставим охранение, пока буксир вернется… Там и утро наступит.
– Предлагаете остаться здесь и проверить дыру?
– Сам понимаешь, это самый оптимальный вариант.
– Хорошо. Сделаем.
– Вот и славно. Действуйте, а я пока побеспокоюсь о катере…
Возвращаю радиостанцию майору и толкаю в бок стоящего рядом Жору.
– Твое заветное желание сбывается. Надевай неопреновую телогрейку, пошли купаться…
* * *
Молодежь просится помогать, но мы с Устюжаниным непреклонны:
– Там и двоим делать нечего– один полезет в дыру, второй останется ждать снаружи! Принесите-ка лучше катушку с нитью!..
Я почти готов. Остается водрузить на грудь ребризер и застегнуть его лямки. Впоследний момент меняю решение: вместо громоздкого ребризера беру компактный акваланг, состоящий из одного двадцатилитрового баллона. Все-таки габариты пловца при обследовании подводных узкостей имеют первостепенное значение.
Спускаемся с низкого борта в воду, отплываем и машем своим ребятам: «Все в порядке. Уходите».
Выпустив клуб сизого дыма, буксир начинает движение вниз по реке, аккуратно– без рывков– увлекая за собой мину и шлюпку с морскими саперами. Мы же, проверив дыхательные аппараты, погружаемся под воду…
На подступах к яме я ожидал увидеть сплошную муть, поднятую со дна, но течение сделало свое дело, отнеся все это безобразие в сторону. Яма изрядно разворочена. Чтобы откопать мину, парням пришлось перелопатить не менее двух кубометров илистого грунта– теперь он насыпан по краю этаким бруствером.
