* * *
Мы по очереди взбираемся на борт сторожевика по штормтрапу. Невзирая на ранний час, у лееров собралось человек пятьдесят из команды, и все глазеют на наш улов. Что ж, мы их понимаем: не каждый день увидишь пойманных с поличным и поверженных шпионов.
Ближе всех к трапу стоит Горчаков. Он буквально пожирает взглядом содержимое шлюпки и неизвестного пловца, которого с трудом затаскивают на борт матросы боцманской команды. Во взгляде генерала смесь детского любопытства и начальственного удовлетворения.
– Он жив? – на всякий случай спрашивает старик, когда я падаю на «баночку» и расстегиваю подвесную систему.
Чертов америкос лежит на палубе и высверливает в светлеющем небе дырку. Наверное, разговаривает с Богом, обещая до смерти не ходить в «Макдоналдс» за то, что выбрался живым с двухсотметровой глубины.
– Ранен. Ничего опасного, – бурчу я в ответ. – По рукам пришлось отшлепать, чтоб чужого не брал.
– А эти? – кивнул генерал на извлекаемые из воды тела.
– Мы стреляли по конечностям, а этот их добил, чтоб нам не достались.
Сергей Сергеевич с сочувствием посмотрел на членов моей команды. Мы с Георгием еще шевелились, кое-как освобождаясь от осточертевшего снаряжения и комбинезонов. АМиша с Игорьком сидели без сил на палубе, привалившись спинами к серому металлу надстройки.
– Похоже, несладко вам пришлось, ребятки, – вздохнув, потрепал он мои мокрые волосы. И, обернувшись к кому-то из корабельных офицеров, прикрикнул – Чего рты раскрыли?! Ану-ка, помогите пловцам!
* * *
До Южно-Сахалинска предстояло чапать около трехсот пятидесяти миль– двенадцать часов самым резвым ходом, который мог выдать сторожевик. Горчаков отправил нас отдыхать, сам же занялся американцем, не подпуская к нему никого, кроме корабельного доктора.
Днем, несмотря на дикую усталость, спалось плохо. То мешали заснуть грохавшие тяжелой обувью моряки, то снились кошмары из подводной эпопеи, то, просыпаясь, я вскакивал и топал в душ смыть холодный пот. Под вечер в коридоре встретился взъерошенный Жора.
– Тоже не спится? – спросил я друга.
Кивнув, тот предложил:
– Пошли, накатим. Уменя в сумке завалялся коньяк…
Завернув в его каюту, мы плюхнулись на мягкий диван.
Пошвырявшись в сумке, Жора выудил бутылку коньяка, лимон, шоколад, коробку апельсинового сока– стандартный набор, который возил по командировкам каждый пловец из нашего отряда.
Я извлек из подстаканников тонкие стаканы– другой подходящей посуды на военных кораблях не водилось. Георгий щедро плеснул в них благородного напитка.
– За удачу, – одновременно озвучили мы главный фрегатовский тост.
Пьем. Молча глядим перед собой. Через минуту захорошело, но спать по-прежнему не хотелось…
После третьей «рюмки» дверь тихо приоткрылась и в каюту заглянул Горчаков.
– Ах, вот вы где. Пьете, значит, – вторгся он в пределы нашего уединения. – Ладно-ладно, расслабляйтесь. Сегодня вам все можно. Молодцы, ребята, отлично отработали.
Я подвинулся на край дивана, предлагая шефу присесть. Испросил:
– Разобрались с трофеями?
– Да, заканчиваем. Трупы в холодильнике, опись одежды, снаряжения и оружия почти готова, пленный в медблоке.
– Как он?
– В пределах нормы. Сруками, конечно, беда– раздроблено несколько костей, большие повреждения мышечной ткани… Ав остальном полный порядок.
– Уже лепечет?
– Рано еще допрашивать. Унего посттравматический шок, да и общее психологическое состояние неважное. Доктор вколол ему обезболивающий препарат, антибиотик, успокоительный… Сейчас колдует с руками: останавливает кровотечение, обрабатывает, зашивает. Главное, довезти его до Москвы, а там мы его поставим на ноги…
Мы, разумеется, предложили шефу присоединиться к скромному застолью. Коньяк он любил и позволил налить себе пару глотков. Подняв стакан и подцепив кусочек лимона, генерал значительно произнес:
– Вы даже не представляете, насколько важное и большое дело мы провернули. Аглавное– без потерь! Ну, давайте… За успешное выполнение операции!
