План этой операции еще вчера у меня в голове вертелся. Буну я о нем ничего не сказал. Но он согласится, конечно! А вот интересно, как Васька Лобов отнесется? Думаю, что тоже поддержит мою идейку. Подбородок поскребет и поддержит! Четверть уже кончается, экзаменов у нас, тьфу-тьфу-тьфу, нету — почему не поддержать?
Все это я думал еще под одеялом. С кровати меня сдернул звонок. Бегу в трусах к двери. И вдруг застопорило меня в коридоре. Вспомнил, что Борис Борисович предупреждал о бдительности.
Этой минуты я никогда себе не прощу!
Топчусь на месте. В голове — чушь трусливая. Кто-то гаденький шепчет в уши:
— Берегись! Берегись!.. Хоть спроси, кто это?
У нас никогда таких вопросов не задают. На звонок открывают, и все.
— А еще комсомолец! — молча прикрикнул я на этого гаденького шептуна.
— А вот и нет! — хихикает он. — Еще не комсомолец!
— И не будешь! — отвечаю. — Трус несчастный!
Рванул я на себя одну дверь, щелкнул замком и распахнул вторую. А это — почтальонша. На меня посмотрела, улыбнулась. Спрашивает:
— Что такой испуганный? Сон плохой видел?.. Проснись! В школу скоро!.. И за телеграмму распишись…
Телеграмма от пап-и-мамы. Читаю: «Звонили вечером Новосибирска. Телефон молчал. Беспокоимся. Целуем».
Не чудаки разве? Ведь знали же, что вечером я у Буна ужинаю! Позвонили бы ночью! А ночью, наверно, побоялись меня испугать… Будут теперь мучаться, особенно мама. Главное, не ответишь им на телеграмму. В Новосибирске они пролетом были, а где сейчас — кто их знает!
Поворчал я на них, а самому приятно, легко стало. И с Борисом Борисовичем я, по-моему, здорово придумал…
В восемь, как вчера условились, я спустился вниз, к Буну. Открыл он сам — родители уже на работу ушли.
— Завтрак подан, мистер Шерлок Холмс!
Я ему отпустил легкий хук слева. Он ответил прямым в солнечное сплетение и отступил в столовую.
На столе — большой термос, две тарелки, два стакана, бутерброды и вареные яйца. Ничего сервировочка!
Пока завтракали, я выложил Буну свой план безвозмездной помощи Борису Борисовичу.
— Хорошо! — одобрил Бун. — Очень хорошо! Одно плохо…
— Что?
— Сколько у нас ребят в отряде?
— Десять.
— А сколько автоматов в городе?
— Зачем в городе? Под обстрел один микрорайон возьмем!
— Который?
— А вокруг той школы, в которой тот парень учится.
Бун — он дотошный. Сразу неувязку в моем плане разглядел.
— Хорошо! — говорит. — Мы у школы дежурим. Отлично! А они в другом месте трубки срезают. Или они предварительно тебе сообщат, где будут срезать?
— Иди ты! — огрызнулся я.
— Понятно! — ехидничает Бун. — И вот, значит, мы день около автоматов крутимся, второй день вертимся, а на третий приезжает карета с решетками на окнах и увозит нас…
— За что?
— Подумают, что это мы трубки срезаем… Привозят в милицию и — здравствуйте, Борис Борисович! Мы вам помогли!
Я разозлился.
— Отстань, — говорю, — со своими прогнозами! Никакой у тебя фантазии! Реалистик серый!.. Я тебе что — детальный план выложил? Я тебе только суть подсказал, а уж детали вместе подработаем…
И подработали. После уроков, втроем с Васькой Лобовым. Он все эти проблемы, которые у нас с Буном появились, расщелкал, как орехи, и даже подбородок не поскреб.
— Дело уголовное, — говорит. — Так?
— Так! — подтверждаем.
— А в уголовном деле, — говорит, — самодеятельность — как что?
И мы спрашиваем:
— Как что?
— Как дырка в скафандре!
— Ладно! — говорю. — Не пыли в космосе! Летать будет трудно!.. Ты против, что ли?
Васька руку вытянул, пальцы растопырил и стал их загибать по одному:
— Где дежурить — не знаем! Когда дежурить — не знаем! Сколько их в группе — не знаем! Что делает Борис Борисович — не знаем! Но… все это можно узнать! — Он сжал кулак — пальцы кончились. — Пошли звонить Борису Борисовичу. Он наш самодеятельный энтузиазм использовать сумеет.
— А куда звонить? — спрашиваю. — У тебя есть его телефон?
— У меня не такие тесные связи с милицией, как у вас… Но это не важно! Пошли тогда к тому дежурному, который брал у вас отпечатки пальцев.
— Какие отпечатки? — возмутился Бун. — Не было такого!
А Васька хохочет.
— Не было? — спрашивает. — Тем лучше! Пошли — он скажет, как найти Бориса Борисовича…
