(Преобразователем расшифровано без промедления. Думается, что Ксип-аксиомы являются аналогами наших блинтовых матриц. Н.)
Однако тому образу мышления интеллект жизненной цепи давно уже чужд. На характерные для причинной аналитики методы запрограммированы лишь немногие устарелые системы. Но все же и этих исчезающих остатков достаточно, чтобы идентифицировать колосс как звено цепи какой-то совершенно неизвестной эволюции, а именно как звено, которое могло быть присоединено к цепи лишь в какие-то давно истекшие единицы времени. Динамический интеллект Ксип-ступени не обнаружен, зато налицо целый ряд процессов, нуждающихся в управлении: архаичный… (невременной? отрицательно-временной? Н.)…хаос излучений, с которым сюда вторглось чужеродное тело, утихомирился. Но не только это; последовательность, с какой фракции его излучения понижались в область измеримых интенсивностей, выдает систему. Остаточное прерывистое излучение, объяснение которому, возможно, доступно пятеричной теореме, подчиняется пока не просматриваемой ритмике. В некоторых качествах раздражителя оно, как и прежде, действует смертельно
(Думается, это относится к излучению энергии прожекторами, инфракрасными излучателями, радарными и прочими высокочастотными передаточными устройствами нашего космического корабля «Пятеричная теорема» еще требует расшифровки. Н.)
Из резервов планомерно регенерируются молекулярные зонды. Все новые сгустки поискового тумана садятся на металлическое тело, прощупывают каждый кристалл и каждую доступную структуру. Сильнее пульсируют динамические поля, открывая вакуумные жерла, в которые устремляются все быстрее разгоняющиеся активизаторы азота. Они гонят перед собой нагруженные реагентные облака вниз, к олфакторным сенсорам. В целом ситуация к данному моменту больше не кажется угрожающей.
103/ФЕЕмио.2-II/
Плановый квадрат Л>4Д/12-3 до Л>4Е/2-II/
М. И. Кайет[5]
Мы предвидели это. И вот момент наступил. Но на этот раз мы были просто выданы на милость тому, что должно произойти. Без защиты наземной кабины и всей техники, которую мы почти час как оставили, мы трусили, хотя пытались скрыть это друг от друга.
Сначала в обманчивую тишину вторгся резкий шум, напоминавший угрожающее шипение. Потом на нас с пронзительным ревом обрушился раскаленный ураган. Я упал. Пальцы лихорадочно искали точку опоры на опалесцирующих плитах, ускользавших из рук из-за своей противной клейкой сырости. О том, чтобы зацепиться, нечего было и думать. Давление низвергающегося паронасыщенного азота распластало мое тело на грунте, славно на него навалились тонны груза. Все мысли сосредоточились на дыхании. Каждый вдох был равнозначен борьбе, но он же означал жизнь.
Не знаю, как проходили эти четыре или пять минут. Рев и чрезмерное давление ослабевали. Потом вообще осталась душная, серая, ощутимая физически тишина.
Итак, это можно было выстоять!
Я с трудом поднял голову. Сознание возвращалось. На поясе я нащупал карабин от троса, извивающегося петлями и пропадающего из виду за отвесом. Лут! На другом конце должен быть Лут. Я слышал, как он пыхтит, он тоже боролся за дыхание.
— Лут! — крикнул я. — Лут! Ты слышишь?
— Проклятье! Какая пышная встреча! — выругался он, вынужденный ради каждого слога делать двойной вздох. Но удовольствие слышать свой голос стоило всех усилий. Рядом со мной была Жизнь; мыслящее существо со способностью к речи, с разумом, наполненное протестом, против несправедливости, с оружием даже против непреодолимого — с юмором висельника.
— Перерыв на пять минут, — прокряхтел он, и я слышал потом лишь сипение его легких, которые медленно успокаивались.
Скорее всего мы находились в непосредственной близости от цели, от того места, откуда исходило странное свечение, взбудоражившее нас при первых облетах небольшого небесного тела, на его ночной стороне. Вулканические причины, как ранее, предполагалось, отпадали. Теперь бы мы заметили это по минеральному фону. Между тем для объяснения не было ни малейшей отправной точки. Неупорядоченные производственные шумы, безобразно усиленные в давящей тишине, показали, что Лут считал перерыв оконченным. Вскоре он вырос, громоздкий, прямо передо мной и чуть было не наступил на меня. Непроизвольно он вытер перчаткой смотровое стекло.
