Иоганна Браун, Гюнтер Браун
ОШИБКА ХУДОЖНИКА В ГАРМОНОПОЛИСЕ
Сначала следует рассказать о нравственном шоке, потрясшем жителей Гармонополиса, когда они обнаружили опустошенными мясные и колбасные прилавки в торговом центре на Одеонплац. При этом электронное табло показывало графу «наполнены», но из ларей было похищено все их содержимое. Свидетельством похищения остались несколько обглоданных костей, лежавших перед ними на плиточном полу. Проверка электроники показала ее исправность, в цепи поставок от изготовителя мясопродуктов до холодильных шкафов не обнаружилось ни одного пробела.
Вот уже 172 года в городе не совершалось ни одного преступления, даже мелкого. Поэтому стало обычаем держать и ночью двери торгового центра открытыми, как и вообще все двери.
На общественных собраниях был поднят вопрос, нужно ли с этого момента держать двери на запоре. Это было единодушно отклонено, несмотря на риск, что похититель, использовавший доверие горожан, снова воспользуется открытыми дверями. Подробно обсуждалось, не позволяет ли случившееся говорить о каком-либо дефекте психики у разбойника. Психолог доктор Гермштедт так обосновывал эту точку зрения: есть реликты сознания, которые внезапно прорываются, словно из темной глубины, о которой даже сам преступник может не подозревать. С каждым может случиться, что неожиданно ночью эти его дремлющие на дне реликты выступят на поверхность. Но как только они становятся известными, с ними можно совладать.
Все без исключения граждане захотели подвергнуться исследованиям на глубинные реликты. Д-р Гермштедт указал на то, что научными методами анализа наличие глубинных реликтов не может быть с достоверностью доказано.
Поэтому горожанам ничего другого не оставалось, как надеяться, что этим единственным ограблением мясных прилавков глубинное влечение удовольствуется. Д-р Гермштедт сказал, что, по его представлениям, которые он, правда, почерпнул из книг, подобная преступная склонность тяготеет к повторению. Однако он тоже был за то, чтобы двери оставались открытыми, в том числе и двери торгового центра на Одеонплац.
Несколько ночей прошли спокойно, пока в ночь с воскресенья на понедельник мясной киоск в магазине на Одеонплац снова не был очищен, и снова перед ним валялись на плитках колбасная кожура и кости.
На этот раз шок был продолжительнее. Подумать только, мы прожили почти два столетия без преступлений, я тут одним махом все сметено. Волнение ощущалось во всем городе. Поезда электрической монорельсовой дороги, соединявшей дом с домом, нарушали все сроки отправления, потому что пассажиры за спорами и дискуссиями забывали позаботиться о включении. Всякий, кто приезжал в этот город, удивлялся многочисленным людским группам, стоявшим повсюду, на площадях и перед домами, а также нервным жестам и озабоченным лицам говоривших. В ресторанах посетители стаями набивались в летние сады, забывая про еду и напитки, в школах учащиеся больше не сидели перед обучающими компьютерами, а теснились по углам.
Свет в домах теперь гасился очень поздно, беседки для влюбленных в парках опустели.
То и дело всплывал вопрос, не надо ли запереть все дома, однако горожане заявляли, что к этому они никогда не смогли бы привыкнуть. Замкнуть что-то означает запереть самого себя. Это было бы равносильно умышленному членовредительству.
Легковозбудимые люди, особенно юношеского возраста, заявляли с вызовом, что скорее убили бы себя, чем заперли бы что-либо от других.
Старшие, напротив, не хотели ничего запирать из привычки. Мы всегда держали открытыми наши квартиры, и мы будем поступать и дальше так, даже если у нас украдут все.
Все были единодушны во мнении, что недоверие унижает. Так торговый центр на Одеонплац остался открыт, он не охранялся даже ночью, потому что никто не мог решиться взять на себя презренную функцию сторожа. Я буду подглядывать за своим ближним? И тем самым подозревать его в воровстве?
Вывели формулу: Кто подозревает другого в воровстве — сам вор.
Дифирамбная передовая статья, указывавшая на моральное здоровье граждан, отказывавшихся запирать двери, читалась публично с большим одобрением: «…Может быть, шпионить с поднятым воротником в темном углу торгового центра на Одеонплац наподобие грязного детектива из бульварных романов девятнадцатого века — хуже преступления, которое совершается».
