Бессонница! Джейн презрительно фыркнула. Это надо же! Танцы до упаду в ночных клубах теперь подаются как неспособность заснуть.
После встречи в больничной палате Джейн достаточно было только посмотреть на фотографию Шампань, как у нее на губах выступала пена. Подумать только – человек, чью жизнь ты спас, не только не испытывает к тебе чувства благодарности, но откровенно заявляет в глаза, что сознательно обратился к тебе, поскольку не считает тебя за человека. Джейн чувствовала полное внутреннее опустошение. Ее чувство собственного достоинства опустилось ниже нулевой отметки.
У нее на столе зазвонил телефон.
– Поторопись, – недовольно бросил Джош. – У нас сейчас начнется собрание. Все, что вы предложили на следующий месяц, – полнейший вздор.
Сделав непристойный жест в сторону шефа, повернувшегося к ней спиной, Джейн сняла трубку.
– Это Джейн Бентли? – спросил властный голос, способный резать стекло, но, слава богу, не принадлежащий Шампань. – Говорит Виктория Кавендиш. Я, как вам, вероятно, известно, являюсь главным редактором «Шика».
Джейн это действительно было известно. Это было известно всем. Виктория Кавендиш проработала в журналистике уже столько лет, что стала живой легендой. В последние годы она возглавляла журнал «Шик», постоянно конкурирующий с «Блеском», и считалась не менее профессиональной и честолюбивой, чем Джош. Еще считалось, что она не войдет с тобой в одну кабину лифта, если у тебя юбка не той длины, как принято в этом сезоне. Слухов о Кавендиш ходило предостаточно. Тощая, как хлыст, она держалась на одном листике салата в день, купалась в минеральной воде «Бадуа» и отправляла школьную форму дочери на переделку в ателье «Шанель». Говорили, однажды она уволилась из одного журнала, потому что ее кабинет, хотя и просторный, был на сантиметр меньше, чем у другого редактора того же издательского дома. Габариты также имели большое значение при подборке штата: в журналистских кругах перешептывались, что кое-кого Виктория Кавендиш без разговоров выставила за дверь, уличив в страшном проступке – прибавке в весе.
– Перейду прямо к делу, – четко и отрывисто произнесла Виктория. – Мне нужен заместитель редактора. Услышав о вас очень лестные отзывы, я решила, не заинтересуетесь ли вы моим предложением.
Джейн выпучила глаза. Заинтересуется? Да она готова ухватиться за него обеими руками!
– Ну, это надо обсудить в деталях, – как можно спокойнее ответила Джейн, сознавая, что Джош, обладающий шестым чувством в отношении телефонных звонков, сейчас подслушивает через приоткрытую дверь своего кабинета, развернув уши локаторами.
– В таком случае предлагаю встретиться, – резко бросила Виктория. – Сегодня? Отель «Риц»? В семь вечера?
– Замечательно, – сказала Джейн, подражая безличным предложениям своей собеседницы.
Она постаралась как можно небрежнее положить трубку.
– Ну наконец-то ты освободилась, – проворчал Джош, когда Джейн вошла к нему в кабинет и села рядом с Вэлентайном. – А теперь за работу. Нам нужно привлечь в журнал больше знаменитостей. Какие у вас идеи?
Он хищно оглядел собравшихся.
Джейн и Вэлентайн заерзали, как всегда застигнутые врасплох излюбленным трюком Джоша: проводить совещания без предупреждения, так, чтобы, кроме него, к ним никто не успел подготовиться.
– К счастью, у меня есть кое-какие мысли, – мученически вздохнул Джош. – Это называется «Говорящие фамилии». Мы спросим Джорджа Буша, какой его самый любимый кустарник, Майкла Фиша, какая его самая любимая рыба, Майка Флауэрса, какие его самые любимые цветы[28]… – Идея ясна? Какие еще предложения?
Джейн недоуменно заморгала.
– Ты шутишь? – сказала она. – Я считала, у нас достаточно серьезный журнал.
Джош вопросительно поднял бровь.
– А вот я нахожу эту мысль весьма интересной, – произнес он не терпящим возражений тоном.
– Хорошо, как насчет того, чтобы спросить у Жана-Мари Ле Пена, какая его любимая ручка? – устало спросил Вэлентайн. – Сэра Питера Холла – какой его любимый холл, Джона Мейджора – кто его любимый майор?
– Деймон Хилл и его любимый холм? – подхватила Джейн, с неохотой шевеля мозгами. – Джон Финч и его любимый зяблик? Оливер Стоун и его любимый камень? Джоанна Риверз и ее любимые реки?
