— Скоро меня повезут?
— Скоро, скоро, — буркнула та и вдруг, увидев испачканную простыню, всплеснула руками и заорала на всю палату: — Зин! Зин, смотри! Смотри, что эта наделала! Она же мне все облевала! Да что же вы наделали, гражданка? Да разве так можно? Вы что, судно не могли попросить? Ну, дают! Ну, дают! — Она протерла марлей простыню, замыла пол и вышла.
Еще час Лера надрывалась в крике, во рту пересохло, еще целый час рвалось ее лоно, еще час она желала смерти. Потом ее переложили на каталку и отвезли в родовую. Роды должны были принимать молодые врачи. Девушка и парень. Они, пытаясь ее перекричать, орали сами во все горло:
— Тужься, тужься!
Схватки продолжались, но роды не начинались. Врачи обессилели. Послышались слова «кесарево сечение». Лера лежала на холодном столе в недоумении. Ребята ушли.
— А если я сейчас рожу? Ведь ребенок упадет на пол! Ау! Почему меня бросили?! — орала она в панике.
Вдруг в родовую вошла женщина лет пятидесяти, ласково спросила, как ее зовут, убрала волосы со лба Леры и начала гладить живот. Она гладила властно и мягко. Казалось, она утрамбовывает ребенка. Складывает ему правильно ручки, ножки, поправляет головку — и все это в утробе. После пятнадцати минут поглаживания ребенок и мать сделали совместное усилие и произошло чудо. Чудо рождения. Несколько минут Лера была в беспамятстве. Потом ее похлопали по щекам, и она пришла в себя.
— Мальчик! Да какой славный! — улыбалась акушерка. — Смотри, вроде на тебя похож. Назовешь-то как?
— Игорем.
— Как великого князя? Ну-ну. Сейчас полежишь полчасика, а потом сама, пешком, на пятый этаж… можно в лифте… в 518-ю палату. Вечером спустись, я тебя посмотрю.
— Разве мне уже можно ходить?
— А как же! Забыла, что ли, что в школе по истории проходили? Бабы сено косят. Роды начались. Родила. В тенек положила и дальше косить. Ходи, милая. Ходи. А я за тобой присмотрю.
— А сын?
— Ребенка отдельно положат. Будут к тебе в палату привозить на кормление.
Днем Лера уже свободно передвигалась по коридорам. Позвонила домой и успокоила тетю Веру. Попросила привезти хоть немного денег. Тетя Вера тут же примчалась с передачей. Среди апельсинов и варенья лежал конверт с пятьюдесятью рублями. Лера спустилась в родовое отделение, нашла акушерку и сунула ей в карман конверт. Та стала махать руками, говорить, что это ее работа, но Лера чмокнула ее в щеку и сказала, что за хорошую работу надо платить.
Когда привозили детей и Игорек причмокивал малюсеньким ротиком, все внутри у нее сжималось. Мое, думала она, кусочек моей плоти! Кровинушка моя. Мое продолжение, надежда моя. Уж я постараюсь. Будет у тебя все: и образование, и воспитание. Ты будешь смелым, гордым, щедрым, великодушным. Я выращу из тебя принца для какой-нибудь принцессы. И вы будете счастливы, ну и я вместе с вами. Ты только верь, сыночка. Расти и верь мне.
Из роддома ее забирали Павел Александрович с тетей Верой. Такси быстро примчало их домой.
Прошло больше года. Лера бегала по утрам на молочную кухню. Потом по магазинам за продуктами, покупая все подряд для себя и тети Веры. Та предпочитала нянчиться с Игорьком и поддерживать квартиру в порядке. Лера варила суп на всех, подкармливая горячим одинокого соседа. Как-то так получилось, что они с ним незаметно сблизились. Раньше Валерии даже некогда было с ним и поговорить. То работа, то Паншин. А теперь долгими вечерами Павел Александрович перестал торопиться к телевизору и подолгу просиживал с ней на кухне. Он научил ее играть в шахматы, и они сидели за шахматной доской иногда до двенадцати или до часу ночи. Сосед все больше и больше открывался перед ней. Чувствовалось, что озяб он от одиночества, и нужно ему было с кем-то поговорить, отвести душу. Лера тоже выплакалась, исповедовалась. И образовалось между ними то, что называется ДОВЕРИЕМ.
Павел Александрович продолжал вечерами вспоминать прошлую жизнь.
— Форм спекуляции в то время было великое множество. Например, изделия из золота. Золото было дешевое и дорогое. Дешевое — золотые диски для стоматологов. А кто делал? Те же цеховики, ведь в продаже их не было. Дорогое — ювелирные украшения. Отдельная статья — бриллианты. То, к чему меня всю жизнь тянуло, но оказалось недоступным. Камень в один карат, с высокими характеристиками, стоил в магазине девять тысяч рублей при средней зарплате в сто рублей, а с рук он уходит за девятнадцать.
