— Даже так? — продолжала дежурно улыбаться Лера. — Предлагаю наше знакомство закрепить. — Она достала из стола поднос, поставила вазочку с арахисом и шоколадными конфетами, две пузатеньких рюмочки и бутылку настоящего французского коньяка. Этот набор она держала для постоянных клиентов. После совершения дорогих покупок они считали делом чести зайти к хозяйке салона и поблагодарить. — Надеюсь, вы не за рулем?
— За рулем напарник. А как же вы? — заинтересовался посетитель.
— Я вызову такси. С машиной ничего не случится. Она теперь под «крышей». Приступим? Давайте, давайте, ухаживайте за мной. Разливайте. А я тост скажу.
Стас, чего совсем не ожидала Лера, налил коньяк по всем правилам. Сначала себе. Потом понюхал. Попробовал. Потом налил по чуть-чуть в две рюмки. Лера научилась пить коньяк в Польше. В России все как-то предпочитали больше водку да пиво. Интересный экземпляр — этот Стас.
— Давайте выпьем за доверие, — подняла Лера рюмку. — Ситуация у нас та еще… Первый раз общаюсь с мафиози. Ведь вы же бандит? Мне кажется, они такими воспитанными, как вы, не бывают. А вам я буду доверять…
— Конечно, деваться некуда! — дернулись в усмешке губы Стаса.
— Вот-вот. И вас прошу доверять мне. И не слишком давить…
— Конечно, так ведь и задохнуться недолго. А с покойников денег не взять.
— Вот видите, как мы уже понимаем друг друга. Давайте по второй.
Они выпили по второй и по третьей. Пару раз заходил напарник, Стас просил его подождать в машине. Беседовали в шутливом тоне, и, как ни странно, Лере было очень легко говорить с этим скрытным на вид человеком. Она даже поставила перед собой задачу вызвать его на откровенность, и в итоге ей это удалось. То ли французский коньяк сыграл свою роль, то ли доброжелательность и красота Леры, то ли просто человек страдал от одиночества и решил согреться душой.
— Я ведь не простой бандит, Лер, поверишь? Я же капитан в запасе. Афган прошел. Ребята по два года служили, и то дурели, а я шесть. Шесть лет, Лер, поверишь? Вот ты меня спросила, чем я всю жизнь занимался. Да ничем, Лер. Людей убивал. Я в спецназе был. Нас всего две роты таких. Бросали на зачистку. На ликвидацию. Вот тогда нервы ни к черту стали. Как Афган вспоминаю — руки дрожат. Бешеным становлюсь. Столько народу… — Он обхватил голову руками и в отчаянье легонько раскачивался взад-вперед. — Представляешь, вбегаю в дом, а там женщина с двумя детьми. Вдруг краем глаза вижу, бросается на меня с ножом кто-то. Так я из «калаша» всю семью порешил. И того, с ножом, и женщину, и детей. Хочу забыть… Не могу. Почти каждую ночь снятся. Все думаю, может, мы не правы были. А!.. Меня же комиссовали, Лер. Смех! Ударной волной о бетонную стену шарахнуло. Все ребра переломаны. Ребята в медсанчасть приволокли, на пол бросили. Часа два лежал. Потом главврач, женщина, мимо идет. Ногой пнула. «Живой?» — спрашивает. «Живой», — хриплю. «Тогда на операцию». Вот, Лер, такая жизнь.
— Стас, а ты оружие с собой привез?
— Привез, а как же! «ТТ» именной от командования.
— А еще есть? Другой, левый?
— У, мать, ты где раньше была? Мы «калаши» за три дозы продавали. Считай 450 рублей. Смешные деньги. Вообще могу поспрашивать. А зачем тебе?
— Ночью в дом залез кто-то. Надеюсь, что с оружием спокойней спать буду.
— Я узнаю, Лер. Ты не волнуйся. Ты баба что надо. Помогу. Только не трепись. Лады? — И Стас стал подниматься. — Приезжать буду каждый месяц по вторым числам. Будут проблемы — звони. Если почувствуешь, что не вытягиваешь сумму, предупреди. Вышлем экономиста — проверим. Может быть, сбавим. Я уже говорил, нам банкроты не нужны. А по поводу ночных посетителей… Могу на недельку кого-нибудь в засаду посадить. Пусть проверят.
— Не надо, не надо! — испуганно замахала руками Лера. — Все поняла. Иди.
