Мы быстро пересекали пустынный школьный двор. Я слегка поддерживал Катерину под руку, щурясь от тусклого осеннего солнца, которое после мрака бомбоубежища казалось нам ослепительным.
– Привезли, суки, бросили в подвал. Сиди, мол, и не рыпайся. Телек хоть, говорю, дайте, – продолжала Катя. – Дали.
– Ваша бабушка очень волновалась, – напомнил я девушке о ее родственнице. – Кстати, по какой статье сидела Ида Яковлевна?
– О-о, целый букет и еще сорок три цветочка, – как ни в чем не бывало отозвалась Катя. – Тут и мошенничество, и валюта. Помнится, была даже статья о незаконном отлове котиков и бобров. Вам она, небось, наплела, что политзэчка со стажем?
Я кивнул.
– Однажды бабка излагала свою легенду нашему управдому, – усмехнулась Катя. – Во всей этой истории правда заканчивается на том моменте, как бабка попадает в детский приемник. Остальное – сопли и слюни для доверчивых. Я в своей комнате чуть от смеха не померла, когда слушала, как бабка соловьем заливается...
Тем временем мы уже вышли на оживленную улицу. При повороте за угол я краем глаза заметил милицейский «форд» возле распахнутой настежь двери дома Горбачева. Буба оказался не промах, как я и предполагал.
– Куда вы теперь? – спросил я девушку, когда мы благополучно миновали несколько кварталов и шли возле городского сада.
– К Павлику я не поеду, – немедленно заявила Катя. – Если он позволяет со мной так обращаться, пусть сначала побегает сам.
– То есть?
– Ну, он же не обеспечил мне охрану! – пояснила девушка. – И благодаря ему мне пришлось куковать в этой каменной яме.
– Ах вот как!
– Да-да, именно так, – непреклонно заявила Катя, как будто я битый час уговаривал девушку немедленно отправиться к ее дружку. – Домой тоже не хочу, пошел он в жопу... А, вот что! Вспомнила, мне же нужно в поликлинику, за анализами!
– Очень правильное решение, сударыня, – похвалил я ее, сочувственно вздохнув. – Забота о здоровье важнее всего на свете.
– Ну, тогда до встречи, – подала мне руку Катя. – Спасибо за чудесное избавление, меня можно не провожать, я поймаю тачку. Значит, за мной... Кстати, сколько я вам должна? Лимон, два?
– Лимон-два, – пожал я ее руку. – Если вы не объявитесь, позвоню сам. Впрочем, не исключено, что мы сегодня еще увидимся, я сейчас собираюсь нанести визит вашей бабушке. Что-то передать?
– Скажи бабке, что она старая сука, – нежно улыбнулась Катя и начала голосовать.
Кате повезло и она деловито уселась в первую же остановившуюся автомашину, на прощание помахав мне рукой из окошечка.
Я посмотрел на часы. Со времени нашего расставания с Горбачевым и компанией прошло не больше сорока минут. Наверняка сейчас вся братва заваливается к Французовой и начинается самое интересное.
Я просто не мог бросить ход дела на самотек и пропустить такое значительное событие и решил присоединиться к своим знакомым.
Мне всегда нравилось, когда много людей, имеющих друг к другу некоторые претензии собираются в одном помещении. Обычно в таких случаях переговоры значительно упрощаются и стороны достигают консенсуса. В том случае, конечно, если после переговоров остаются как минимум две стороны, а не одна.
По пути я решил продолжить беседу с Приятелем и, достав телефон, говорил, – а, вернее, больше слушал, – прямо на ходу.
Информация была настолько важной и интересной, что мне приходилось то и дело уклоняться от прохожих, так и норовивших толкнуть меня то в плечо, то в спину. Наверное, я казался им новым русским, ведь сотовые телефоны у нас – знак преуспевания, хотя на мой взгляд это не больше, чем производственная необходимость.
Выждав положенное количество гудков, я предствился и выслушал окончание информации, которую я мог бы получить еще дома, если бы вовремя позаботился об UPS, либо – не случись той злополучной аварии.
Пунктом третьим шел господин Павленко, магнат от кондитерской фабрики. На него материала было выше крыши, но, благодаря сильной волосатой руке в центральных органах власти, он крепко держался на ногах. Я даже думаю, что и сегодняшняя его резвость вполне бы могла остаться без внимания властей, – ведь автомобиль Павлина так и остался перед домом Горбачева.
