Алексея Григорьевича Орлова смело можно назвать титаном: он отличился во всех областях, за какие бы ни брался по собственной охоте или по приказу государыни. В отличие от брата Григория Григорьевича Алексей был человеком государственным, «совсем другого сорта», чем Григорий и Федор Орловы, как отзывалась о нем Екатерина. Им двигали не личные пристрастия или антипатии, которые обычно у людей меняются день ото дня, но любовь к России и верность Екатерине и своей семье. Поскольку он не получил светского образования, он так и не говорил по-французски; но иноземные послы, которые сталкивались с ним неминуемо при дворе русской императрицы, отмечали его беспристрастные суждения в важных делах и стремление докопаться до сути, а уж когда все обсуждено и решение принято, — «решительность и неуклонность в преследовании своих целей»>{64}.
Екатерина очень ценила Алексея и уважала за совет и дело, за то, что он, единственный из всех, мог понять ее мысли, даже если она не говорила ни слова. Он был ей помощником в государственных делах и составлял компанию в развлечениях; к нему она ездила на новоселье и играла в карты, с ним она частенько игрывала партию-две на бильярде. Но очевидцы их встреч, среди которых и представители иноземных держав, также утверждают: императрица побаивалась Алексея Орлова. Многие иностранцы замечали, что едва Меченый входил к императрице, та неуловимо менялась. Чего она боялась, неизвестно, ведь граф Орлов всегда показывал свою преданность ей и верность, она доверяла ему такие дела, которые не могла доверить никому больше. Возможно, его не перед чем не останавливавшегося бесстрашия и гигантской неукротимой силы; недаром потомки сравнивали Алехана с легендарным русским богатырем и разбойником Василием Буслаевым, выступившим в драке против всего Великого Новгорода. Но, как и в любом русском человеке, силушка богатырская шла не только и не столько во зло: мощи Алексея Орлова нашлось достойное применение, и его имя прославилось в веках российской истории.
Во всех своих поступках Алексей Орлов сообразовывался со своими представлениями о чести и совести; никогда он не ломал себя, не прикидывался кем-то другим, а всегда был самим собой. Всегда его отличала какая-то особая «русскость»: он был русским до мозга костей, и это видно по всем фактам, какие только можно о нем раздобыть. Он не старался нравиться простому русскому люду; он по сути дела принадлежал к нему, как пишет один из биографов Алехана, «в силу того, что у него с народом были общие вкусы, общие радости, общие стремления и общие верования»>{65}. В нем было все лучшее и худшее в русском человеке, причем в огромном количестве: бесшабашность и верность, мужество и безрассудство, сила и желание всегда ею хвастать. Современники утверждали, впрочем, что лучшего было, несомненно, больше: «Он любил простую русскую жизнь, песни, пляски и все другие забавы простонародья; он любил все истинно русское, дыша, так сказать, русским, он любил до страсти и все отечественные обряды, нравы и веселости. Бойцы, борцы, силачи, песельники, плясуны, скакуны и ездоки на лошадях, словом, все то стекалось в его дом, что только означало мужество, силу, твердость, достоинство и искусство Русского», и «не редко (sic!) в кругу друзей своих представлял он собою чудеса той мощности, которою Творец благословил любезнейшему из его чад — Русскому народу»>{66}.
Алексей Орлов и смерть отрекшегося императора Петра III
Переворот свершился, и свергнутый император в день собственных именин, 29 июня, был отправлен из Ораниенбаума сначала в Петергоф, а оттуда в Ропшу, где в маленьком уютном дворце он и провел свои последние дни, ни на что особенно не жалуясь, под охраной людей, преданных Екатерине. Зачем такие перемещения были надобны, неизвестно. Ходили слухи, что Екатерина надумала засадить своего мужа в Шлиссельбургскую крепость; сама Екатерина утверждала, что обещала супругу отправить его в милую его сердцу Голштинию, едва все в стране поутихнет. Несколько раз император обращался к своей супруге с просьбами, о чем она вспоминает в своих «Мемуарах». Возглавлял группу, охранявшую Петра Федоровича, Алехан Орлов, верный и преданный Екатерине, которому она доверяла, как и его брату Григорию, возможно, даже больше. Через некоторое время, 18 июля, Петра Федоровича обнаружили мертвым. Никаких других фактов, свидетельствующих о событиях июля 1762 г., не существует.
