— Гедах Керт! — окликнул он вслух. — Это ты, что ли, балуешь? Как тебя выпустить? И второго… который Фен… то есть Кин…
Ответа не последовало. Может, где-нибудь просто открыли дверь. Или с Наклонной опять сошёл иней, отозвавшись движением в продухах и трещинах камня. Сквара нахмурился, покинул камору, направился к дальнему зауголку.
Он был почти уверен, что древоделы для этого лаза тоже соорудили прочную западню, да с замком. Ничуть не бывало. Круглая дыра в полу зияла как прежде. Ветер с Инберном не увидели нужды её закрывать-замыкать, почему?..
Сквара чуть вслух не рассмеялся простейшему объяснению. Примером, смелый Пороша лазил в тюремную, так сказать, порошицу — какой-нибудь смывной колодец с наклонным ходом в залив. Чтобы ключнику выплёскивать поганые вёдра, не оскорбляя их видом воинов и господ.
Лампа бросала отсветы на скользкие крутые ступени. Дальше залегал вещественный мрак. Сквара начал спускаться. Как только светильник оказался ниже уровня пола, огонёк затрепетал, готовый сорваться с фитилька. Сквара поспешно вытянул руку вверх. Маленькое пламя немедленно успокоилось, встало ровно и ярко. Сквара повторил попытку. То же самое.
Бывают, говорят, в пещерах мёртвые воздухи, которые не то что светильники — жизни погасить норовят…
Пожав плечами, он поставил светильник у края, сошёл в темноту.
Эта камора отличалась от остальной тюрьмы, как та — от холодницы для непослушных. Вода, оставившая следы наверху, в подтюремке так и стояла. Сквара присел на корточки. Увидел в чёрном зеркале свою следь, выглянувшую из Исподнего мира. Дотянулся пальцем, разбил отражение. Эта вода не имела отношения к горячим ключам. От неё веяло зимней прорубью. Стены смыкались над головой подобием купола, усеянного начатками капельников. В одном месте прочная кладка всё-таки не выдержала, частью обрушилась, породив горку битого камня, торчавшую над поверхностью. Сквара болтал в воде негнущимся пальцем, раздумывая, зачем бы смывному колодезю лестница по стенам. Чтобы прочищать, если забьётся? Такой-то широкий?.. Взгляд всё возвращался к каменной груде. Торчала бы она тут, будь камора в самом деле колодцем…
Разувшись, Сквара ступил в воду. Ступенька. И ещё ступенька… Штаны пришлось задрать выше колен. Сквара уже решил вернуться с верёвкой — и в это время что-то облекло босую ступню, сомкнувшись потусторонним пожатием. Сквара заорал во всё горло, успел подумать о том, что крик никто не услышит, судорожно взбрыкнул, отбиваясь, окунулся с головой.
Вместо бездонной дыры в Исподний мир под ним оказался надёжный каменный пол. Усыпанный обломками, обросший плотной слизью, цепкой, словно шелковистые пальцы. Сквара, барахтаясь, вынырнул и сразу вскочил. От пережитого страха дыхание рвалось из груди так, словно он кругом крепости три раза во всю прыть обежал. Потом стало холодно и обидно.
— Ну тебя совсем, Гедах Керт, — с укором сказал он давно погибшему узнику. — Не стану больше расспрашивать, как тебя отпустить!
Голос противно подрагивал. Сквара уже повернулся к лестнице, к светильнику, приветливо горевшему наверху… мокрой шеи коснулось знакомое дуновение. Сквара оглянулся, опять стал смотреть на груду обломков.
— Ладно, — кашлянув, неловко проговорил он затем. — Нечего было глумиться, я бы и не ругался. Жди теперь, пока снова приду.
Он только переоделся в сухие порты, развешивал рубашку возле тёплой стены, когда в дверь сунулся запыхавшийся межеумок:
— Опять шатаешься неведомо где, когда надобен!
Сквара не знал за собой никакой вины.
— На что занадобился-то?
Ознобиша или маленький Шагала за такой ответ выхлопотали бы кулаков, но со Скварой межеумки больше не связывались.
— Учитель зовёт, — сказал гонец. — Да не бавься, живой ногой!
Мог бы не турить. По зову источника всякий мчался без промедления. Сквара бросил мокрые штаны на пол, только спросил:
— Куда, в трапезную?
Перед глазами успело мелькнуть видение пира вроде того, что сладили в Житой Росточи. Жаркое, калачи, стопки блинов… Даже повеяло запахом съедобных обрезков, которых им со Светелом не досталось попробовать.
Межеумок бросил нетерпеливо:
