— Пошли, товарищи. Быстро!
До вершины хребта остается пятьдесят метров, но полтора часа карабкаются люди по этим последним отвесным каменным плитам и, вонзая в расщелины финские ножи, подтягивают друг друга на веревках по лестнице из ножей.
Подъем кончился. Внизу диким нагромождением скал лежат, отроги Кавказских гор. На юго-западе блестят на солнце снеговые вершины. А где-то там, далеко на севере, в туманной дымке лежит родной Краснодар.
Люди, связанные друг с другом длинной веревкой, ползут по камням перевала. Здесь не растет даже мох. Скользкие темные плиты отполированы дождями и ветром. Их острые гребни режут ноги. Внизу чернеет провал ущелья.
Дакс, временами жалобно взвизгивая, жмется к ногам Евгения. На привалах смотрит на хозяина умными печальными глазами и виновато лижет руку.
Два часа длится этот тяжелый путь. У Гени мучительно ноет недавняя рана на плече. Тяжелыми гирями кажутся противотанковые гранаты на поясе. Лямки заплечного мешка с взрывчаткой, продовольствием, патронами врезаются в тело. Во рту пересохло. Ноги горят, как обожженные. Хочется лечь на эти голые плиты, закрыть глаза и лежать неподвижно, ни о чем не думая. Но Геня не может, не смеет отставать — он сам упросил брата взять его в горы.
Начинается спуск. Он тяжелее подъема. В сумерках на скользких плитах трудно найти опору для ног. Помогают оголенные корни деревьев — как змеи, они вьются в расщелинах скал.
Наконец начинается ровная горная дорожка. Короткий получасовой отдых — и снова в путь.
Наступает ночь. Где-то совсем рядом шумит горная речушка. В лесу назойливо кричит горная сова — пышная рыжая птица с хитрыми кошачьими глазами и острыми серыми ушами.
Неожиданно Дакс резко останавливается и глухо рычит. Густая шерсть на спине поднимается дыбом.
Евгений приказывает Карпову разузнать, в чем дело. Но Карпов не прошел и пятидесяти метров, как справа грохнул выстрел. Пламя, вырвавшись из дула винтовки, на секунду осветило кучу поваленных бурей деревьев.
Евгений оттягивает группу назад. Карпов и братья Мартыненко бесшумно уползают в темноту.
Дакс нервничает.
Проходит полчаса. В кустах раздается треск цикады — это возвращаются разведчики.
— Впереди по нашему пути, у края дороги, стоит шалаш, покрытый землей, — тихо докладывает Евгению младший Мартыненко. — У шалаша семь-восемь человек. Что за люди, в темноте разобрать не удалось. Надо думать, сторожевая застава у перевала.
Нельзя подымать шум, когда так близка цель: ночная суматоха может вспугнуть немецкий караул у моста и охрану в ауле.
— Карпов, ведите в обход, — приказывает Евгений.
Партизаны крутой дугой огибают таинственную заставу.
На рассвете выходят на дорогу. Из-за далеких хребтов ослепительно брызжет встающее солнце и гонит по горам голубые тени. Из соседнего аула, по ту сторону горы, доносятся далекие голоса и тявканье собак.
На день надо скрыться, исчезнуть, провалиться сквозь землю.
В стороне от дороги стоят густые заросли держи-дерева. Лучшее пристанище трудно найти. Даже кавказская овчарка не посмеет забраться туда: при малейшем движении острые шипы колючек глубоко вонзаются в тело.
Прорубив топориками узкий проход, отряд располагается на отдых в густых зарослях. Геня ложится в Дозоре. Карпов и братья Мартыненко уходят в разведку.
Вечереет. С востока ползут сумерки. В их синей мгле исчезают рощи, сакли соседнего аула, нагромождение камней у дороги. И над зарослями держи-дерева спускается темная южная ночь.
Возвращаются разведчики. Карпов докладывает:
— Мост совсем рядом. Дорога подходящая. Встретил своего старого приятеля из соседнего аула. Он подтвердил, что, быть может, даже завтра утром по мосту пройдут крупные мотомехчасти немцев. Явились, значит, вовремя. Только бы не опоздать. Приятель обещал нам помочь…
Отряд выходит из зарослей. С высокого обрыва смутно видны каменная арка моста и крутой поворот шоссе у выступа горы.
По эту сторону арки, около поста с «грибком» от дождя, ходят двое часовых. Они медленно делают десять шагов в одну сторону, медленно поворачиваются, медленно проходят назад.
По другую сторону арки стоит казарма караула. Надо думать, оттуда на фоне скалы должны быть видны силуэты часовых у «грибка».
