Для Евгения случай с танкеткой — только случай: не для этого пришел он в горы. Старший сын мечтает о крупных операциях. Он инженер, человек точной профессии. Он ценит время, он умеет пользоваться им, и наши боевые операции проходят вместе с разведкой и организацией нашего партизанского хозяйства.
Восьмого августа мы покинули горящий Краснодар. 20 августа уже проходит, наша первая операция, 25 августа — вторая, через пять дней — третья. Так по строгому, непреложному плану, выработанному Евгением, идет наша боевая работа.
Мы громим немецкую пехоту, мотоциклетные и автомобильные колонны, сжигаем танки. На нашем счету уже сотни убитых фрицев, десятки разбитых и сожженных машин.
* * *
Это было 13 сентября 1942 года.
Геня и Павлик лежали в дозоре.
Ночь.
Густые кленовые ветви покрыли мальчиков своим зеленым пологом. Ветер шумит верхушками деревьев. Журчит вода в далеком ручье. По ту сторону дороги протяжно и заунывно крикнула ночная птица. И снова тихо. Лишь в придорожных кустах возникают и опять замирают неясные лесные шорохи.
Хочется встать, потянуться, размять онемевшие ноги, завернуться в плащ и уснуть. Но спать нельзя — надо лежать, смотреть и слушать…
Позади остался тяжелый переход по ле, сным тропам, по крутым склонам, через бурные своевольные горные реки.
Ночью пришли сюда, к месту диверсии. На дороге заложили мины, выставили дозоры. В соседних кустах залегла группа прикрытия.
Проснулась какая-то пичужка, пересела на соседнюю ветку, повозилась и затихла. Ежик деловито пробежал под ветвями, наткнулся на Павлика, сердито чуфыркнул и отскочил в сторону. Треснула ветка, донесся приглушенный шопот — это Евгений проверяет караулы. Где-то далеко — так далеко, что не разберешь по звуку, свои или чужие, — прогудели самолеты. И опять тихо…
Томительно тянутся долгие часы. Рассвело. Ослепительно ярким золото-розовым шаром поднялось солнце из-за гор. Туман рассеялся, уплыл куда-то в сторону. Блестит роса на траве. В лесу весело щебечут птицы — встречают новый день и оживленно, взволнованно обсуждают появление незваных гостей.
Неожиданно в птичий гомон врывается новый звук. Он еле слышен. Трудно разобрать, что это. Может быть, лошадиный топот?
Геня слушает.
Нет, это моторы гудят. Далеко-далеко. Но не поймешь сразу — в воздухе ли, над горами или по дороге, от Ново-Дмитровской.
Гул становится все явственнее.
— Павлик, беги к Евгению, — шепчет Геня. — Танки подходят к Афипсу.
Евгений сидит на дереве. Оттуда в артиллерийский бинокль вся дорога видна как на ладони.
— Янукевич, будить всех! Приготовиться к бою.
Сжимая в руках гранаты, люди замирают в придорожных кустах. Уже четко слышен лязг танковых гусениц и рокот тяжелых машин.
Вдруг пулеметная очередь разрывает тишину. Глухо ухает пушка. Пролетает снаряд, срезает ветви и в щепы разбивает стволы деревьев. Кажется, немцы нащупали партизан и сейчас обрушат на них огонь своих пулеметов. Но Евгений знает: это фашистская колонна вошла в лес и для верности бьет по кустам.
— Подтянуть дозоры к группе, — спокойно приказывает он.
Впереди, как всегда, проносится мимо немецкий танк. За ним в облаках желтой пыли идет тяжелая машина с автоматчиками. Стоя в кузове вплотную друг к другу, они бьют по кустам бессмысленно, глупо, без цели. А дальше еще и еще машины — с боеприпасами, автоматчиками, продовольствием.
Как бесконечно медленно тянутся секунды! Кажется, танк уже давно прошел то место, где ночью были заложены мины…
Неожиданно, хотя этого ждут каждую секунду, взрыв потрясает землю. Это там, впереди, взорвался наконец головной танк.
А середина колонны еще несется дальше. Перед засадой вырастает второй танк. Евгений, чуть приподнявшись, швыряет в него гранату и снова припадает к земле. Пытаясь развернуться, танк с разбитой гусеницей оседает в канаву, загораживая дорогу. На него с ходу наскакивает ближайшая машина и вспыхивает ярким пламенем.
Летят бутылки с горючим, рвутся гранаты, не умокая бьет наш пулемет.
На дороге мечутся тяжелые машины, давя колесами раненых немцев. Они ищут выхода из огненного кольца. Но выхода нет. Всюду гранаты, взрывы, столбы огня и меткие пули партизанских карабинов…
