Жарко. Пересохло горло. Болят глаза от этого неуемного солнца. Болит все тело. Особенно ноги — их никак не вытянешь на сосне.
Валерий садится поудобнее, обнимает корявый сук, прислоняется к стволу.
Пахнет смолой, лесом, солнцем. Щебечут, перекликаются лесные птицы на деревьях. Поет река.
Валерий дремлет. В голове — обрывки воспоминаний…
Вот он сидит на берегу с удочкой. Река гладкая, тускло-серебристая. Течение ее почти неуловимо. Дрогнул поплавок. И снова замер. А струи бегут и бегут и ласково колеблют маленький красный поплавок. В воде, пронизанной солнцем, видно, как стая рыбок подходит к наживке. Они всё ближе, ближе… И вот уже нет рыбок, нет поплавка, нет реки. Валерий сидит на парте. Контрольная по алгебре. Задача на бином Ньютона — та самая, что была в апреле, несколько месяцев назад. Длинные ряды букв…
Неожиданно над головой застрекотала, захлопала крыльями сойка, пересела выше и снова тревожно застрекотала.
Валерий насторожился.
Тишина. Спокойно перекликаются птицы.
Зря заволновалась непоседливая птица, только дрёму спугнула.
Но не сидится сойке: Валерий опять слышит громкий стрекот, трепыханье крыльев.
На той стороне поляны чуть шевелится куст шиповника. Отодвигается ветка, и в густой, сочной зелени появляется лицо немца: белесые глаза, нос в веснушках, выцветшие брови.
Валерий осторожно поднимает карабин, кладет дуло на сук, ловит на мушку врага.
Но стрелять нельзя. Надо ждать.
Немец до пояса высовывается из куста и зорко осматривает поляну. Снизу он не может заметить партизан, что лежат на горке в густой, высокой траве.
Он смотрит минуту, другую. Подает знак. На поляну выползают пятеро фрицев.
Медлить нельзя. Валерий быстро спускается с сосны и крадется по траве.
— Евгений Петрович, на поляне немцы!
— Буди всех. Только тихо. И — в цепь…
Недвижно лежат партизаны в траве. Справа, чуть поодаль от них, за стволом древней сосны, Евгений приготовил гранаты, вложил в них запалы, вынул патроны из запасной сумки — дело обещает быть жарким.
Один за другим выползают немцы из кустов. Их уже около сотни. Пригнувшись к траве, они медленно идут, широким полукругом охватывая небольшую горку на поляне, где лежат партизаны.
Немцы всё ближе. Наши ждут. Уже кое-кто нетерпеливо оглядывается на Евгения: когда же наконец?
Евгений поднимает автомат — это условный знак, — и ружейный залп разрывает тишину.
Немцы откатываются назад. В траве, в кустах шиповника страшным криком кричат раненые, пытаясь отползти к своим.
Новая атака — и новая неудача.
На этот раз немцы молчат около часа. Молчит и горка на поляне.
Вздрагивают кусты. Ящерицами ползут фашистские санитары, оттаскивают раненых.
Горка молчит.
Еще один томительный час. Все тихо. Птицы успокоились и снова весело щебечут на деревьях.
И опять появляются немцы на поляне. Теперь они идут спокойно, во весь рост: видимо решили, что партизаны ушли в горы.
Залп, как огненный хлыст, хлещет по немецкой цепи. Фашисты в панике бегут к кустам. И опять кричат раненые в траве.
Неожиданно справа ударяют сразу два пулемета. Они бьют длинными очередями по горке, срезая пулями пушистые метелки трав и розовые пахучие цветы. Уже стонет первый раненый — у него раздроблено плечо. Пули свистят над головой. Еще на несколько миллиметров опустит пулеметчик ствол — и как ножом срежет партизанскую цепь.
— Валерий, бери троих — и к пулеметам, — приказывает Евгений.
Валерий отползает в сторону. За ним цепочкой ползут его одноклассники. С ними Геня. Они ныряют в кусты шиповника. Колючие шипы вонзаются в тело, рвут одежду, цепляются за патронную сумку, мешают ползти. Дальше — острые камни. Снова кусты шиповника. И наконец — густая трава.
А пулеметы продолжают бить по горке. Надо спешить.
До пулеметов остается шагов тридцать. Ребята вскакивают и бросают гранаты. Четыре взрыва слились в один. Пулеметы заглохли.
Ребята быстро ползут по траве. Им наперерез уже бежит группа немецких автоматчиков. Но тут снова оживает горка на поляне: это Евгений прикрывает огнем отход смельчаков…
Наступает вечер. Догорает заря. Плавятся в лучах вечернего солнца стволы сосен. За рекой все залито красным, оранжевым, синим светом, а сзади, на горе, стоит горный ельник, острый, точеный.
