Братство Белого Ключа - страница 11

Короче говоря, пришлось пану Соучеку взять на себя обязательство в течение двух недель поставить различным фирмам шестьсот лошадок. У пани Соучековой в хлопотах подгорел пирог — она ломала себе руки. Пан Соучек ломал себе голову — даже если вся семья будет работать с утра до ночи, то и тогда больше двадцати штук в день им не сделать. Но вот он молча натянул пиджак и надел свой единственный ботинок. А через час он вернулся с двумя своими товарищами, тоже инвалидами. На всех троих у них было только пять рук, пять ног и пять глаз. Впрочем, на троих вполне достаточно. Это были очень ловкие и смекалистые люди.

Пан Соучек повесил на двери табличку, где собственноручно написал:

И вот трое друзей принялись делать игрушки. Они распевали веселые песни, пани Соучекова стряпала на всю артель, а юный Соучек зубрил историю. Когда он наконец вызвался отвечать, то знал все, о чем только ни спрашивал учитель, включая даты. Даже напечатанные мелким шрифтом. И, конечно, получил пятерку.

— Теперь мы сыты и одеты, — хвастался Соучек, — а отец даже снял во дворе помещение для мастерской. Он опять придумал новую игрушку. Это будет всадник на коне: конь брыкается, всадник падает, бежит минутку за конем, вскакивает в седло, конь снова брыкается, и так без конца. Теперь у нас хватит работы до Нового года. И все это благодаря…

— Тс-с! — перебил его Бонди. — О Братстве ни гугу!

Ярка рассказал о Бонди дяде Яну, старательно избегая всякого упоминания о Братстве.

— Кем работает отец этого Бонди?

— Продавцом в каком-то магазине. Раньше, когда кино было еще немое, он играл на скрипке во время сеанса. А потом, как говорит Бонди, звуковое кино лишило его куска хлеба.

— Обязательно покажи мне этого будущего Ротшильда. Из него получится толк. Позови его в воскресенье к себе домой. Я к вам зайду.

— Ладно, дядя. А кто такой Ротшильд?

— Ну, как тебе объяснить… В общем, это богач. Неимоверный богач.

В воскресенье, снимая в передней у Кубатов пальто, дядя Ян услышал, что кто-то удивительно хорошо играет «Лунную сонату» Бетховена. Хотя дядя не очень-то разбирался в музыке, он все-таки знал, что Бетховен величайший композитор и играть его произведения — большое искусство. А настолько хорошо у Кубатов никто не играл. Где там Елене! Она только бренчит какие-то танго.

В комнате собралась вся семья. Никто не заметил дядиного прихода. Все слушали. Дядя сел и тоже стал слушать. За роялем сидел мальчуган Яркиного возраста и играл без нот с закрытыми глазами.

— Это Бонди, — представил Ярка пианиста, когда тот закончил.

Потом пани Кубатова пригласила всех к столу. И дядя Ян спросил Яркиного приятеля, который наперегонки с Яркой уплетал калачи пани Кубатовой:

— Кем бы вы хотели стать, пан Бонди, когда кончите школу?

Кто хорошо знал дядю Яна, почувствовал бы в его вопросе серьезные, если не почтительные нотки.

— Композитором или дирижером, — ответил Бонди, но не раньше чем прожевал и проглотил калач: ведь он был воспитанным мальчиком.

Дядя кивнул головой:

— Но на музыке не очень-то разбогатеешь!

— Знаю, — отозвался Бонди, и глаза у него заблестели. — Но ведь музыка — это самое прекрасное на свете!

— Послушай, сынок, я подыскала себе работу. Правда, далеко, в Либне, но зато ты сможешь продолжать учение. Теперь мне будет очень трудно приезжать в обед, и тебе придется быть целый день одному. Впрочем, ты уже большой и тебе незачем держаться за мамину юбку. Думаю, на тебя можно положиться. Только нам надо что-то придумать с обедом.

И они придумали. Пани Брожова вставала утром пораньше и готовила не только завтрак для себя, но и обед для Колобка. Кастрюльки она ставила в ящик со стружками, и обед не остывал до самого полудня. А сын в благодарность съедал до последней капли все, что оставляла ему мама. И не удивительно, что он приобрел шестьдесят кило и прозвище Колобок. Мать не нарадовалась, глядя на него, а Колобок, где бы он ни был, всегда спешил вечером домой, чтобы открыть маменьке дверь, когда она вернется с работы. Поэтому он никогда не играл с ребятами позже шести, даже если игра была очень увлекательной.