— Зря вы упираетесь, гражданин Брат! — нахмурился следователь.
Все его показное добродушие слетело с него.
— Я не упираюсь… Я вообще не понимаю, что тут происходит… Да, я знаю Григорьева. Да, у нас было что-то вроде дружбы… — Никиту прорвало. — Да, я был у него на квартире… Погостил, называется. Ворвались омоновцы и стали всех бить. А потом меня здесь пытали. Пакет целлофановый на голову надевали…
— Вас пытали? — как будто удивился Ильин.
— Допустим…
— Что значит, допустим? Пытали или нет?
— Да…
— Вы готовы сделать официальное заявление?
— С детства никого не сдаю, — поморщился Никита. — Даже ментов… К тому же они делали свою работу. Делали как могли… Но козлы они порядочные…
— Да, вы правы, оперуполномоченные выполняли свою работу. И не их вина, что они ненавидят бандитов.
— Да они и сами мне надоели, эти бандиты, — неожиданно для себя признался Никита. — Ну их к черту!..
— Ну так в чем же дело? У вас есть возможность изменить вашу жизнь. Вы хотите жить нормальной жизнью, где нет бандитских наездов и убийств…
— Да… Хватит, надоело все…
Никита не хитрил. Он на самом деле решил послать Кэпа куда подальше. Хватит с него всей этой грязи!
— Вот и отлично. Я предлагаю вам такой вариант. Вы рассказываете мне, как все было, а я отпускаю вас на свободу.
— На свободу с чистой совестью… — усмехнулся Никита.
— Да, с чистой совестью…
— Да нет, совесть моя не будет чиста, если вам кого-то сдам…
— Значит, вам есть кого сдавать? — ухватился за его слова Ильин.
— Да нет, я же говорю, просто с детства ненавижу стукачей… Короче, гражданин следователь, ничего не знаю, ничего не видел.
— Зря ты так, Никита… Ведь ты в скверную историю влез. Тебе будет предъявлено как минимум соучастие в убийстве…
Никита понял — пугают его не просто так. История действительно прескверная.
— Ладно, допустим, я знал Григорьева и его дружков. Но с чего вы взяли, что мы кого-то убили? С чего вы взяли, что мы были на этой чертовой квартире, где произошло убийство?
— Гирин Матвей Иванович, кличка Гиря… Тебе это имя что-то говорит?
Следователь в упор смотрел на него. Отслеживал, как реагирует он на его слова.
— Ну, допустим…
— А тебе известно, что в прошлом году Гирин привлекался к ответственности за вымогательство?
— Каюсь, его прошлым я не интересовался.
— У нас в картотеке есть его «пальчики».
— В смысле, отпечатки пальцев?..
— Именно…
— Вы хотите сказать, что Гирин наследил?
— Совершенно верно… У нас есть свидетели, которые видели его возле дома, а с ним еще четверых молодых людей… Вы, конечно, понимаете, о чем я говорю…
Никита понимал. Он вспомнил пацаненка, который уж очень не хотел открывать им дверь в подъезд. А Гиря его за шкирку схватил. А пятерней своей при этом за железную дверь держался. Вот, значит, где он наследил…
— Да, понимаю… Только не понимаю, какое это имеет ко мне отношение?
— Вместе с Гириным свидетели видели вас.
— А что, вы уже проводили опознание? Что-то не припомню…
— Все это еще впереди.
— Вот тогда и поговорим.
— Значит, вы отказываетесь признаваться! — еще больше нахмурился Ильин.
— А не в чем мне признаваться… Я ничего не знаю.
— Ладно, гражданин Брат, не хотите по-хорошему, дожмем вас по-плохому… Будет проведено опознание, сделаем очную ставку… Вы, голубчики, друг друга сдадите…
А пока, значит, никто никого не сдал. Из поведения следователя можно было сделать только такой вывод. А пытали ведь не только его. И Виталу досталось, и Во-вану, и Чаусу. А Гире… А этому козлу так и надо!
— Поживем — увидим…
— Философствуете, гражданин Брат? Ладно, посмотрим, что вы дальше запоете… Итак, приступаем к официальной части…
Ильин достал протокол допроса и начал его заполнять. А потом на Никиту посыпались вопросы. Что, где и как… Но на все был только один ответ — ничего не знаю, ничего не понимаю…
Утром следующего дня Никиту отправили в изолятор временного содержания на Петровку, 38. Знаменитые «Петры»… Его определили в большую, но душную и забитую до отказа камеру. Здесь сидели человек тридцать, не меньше. И все они, угрюмые, замученные жарой и духотой, смотрели на него ленивыми безучастными глазами.
