Элисон потянулась, чтобы сбросить с себя скованность от постоянного возбуждения, которое, казалось, проникло в каждый нерв и распирало ее изнутри. Коже словно было тесно.
Ей необходимы физические упражнения. С начала беременности ей этого определенно не хватало. Может, поэтому она находится в таком взвинченном состоянии. Выхода энергии нет – вот в чем дело. Ей всегда помогала добрая порция физической нагрузки.
Надо выйти из дома, чтобы размяться. Атмосфера виллы наносила вред ее здравомыслию.
Элисон порылась в своих вещах, которые прислали на Марис через несколько дней после их прибытия сюда, и нашла купальник. Купальник был слишком… крошечным. Черная эластичная ткань едва ли могла закрыть ее формы, которые с беременностью стали более объемистыми.
У нее всегда грудь была немного великовата по сравнению с тонкой фигурой, но сейчас это выглядело просто неприлично.
Элисон оглядела себя в зеркале. Лучше бы не смотрела: молочно-белая грудь так и вылезала из топа. Вздохнув, она схватила полотенце и завернулась в него, чтобы не было видно не только грудь, но и округлившийся живот.
Она прошла к огромному бассейну, порадовавшись тому, что территория бассейна, как и остальная часть виллы и острова в целом, была скрыта от посторонних глаз. Вокруг бассейна росли цветущие кусты, достаточно высокие, чтобы не было видно купающихся, но и не скрывавшие морской глади.
Элисон спустилась в воду и блаженно выдохнула, когда прохлада омыла разгоряченную кожу. Она с наслаждением плавала по всей длине бассейна, пытаясь забыть о Максе… хотя бы ненадолго.
Она подплыла к краю и ухватилась за цементный выступ, смахивая капли воды с лица.
– Вы хорошо плаваете.
Дрожь пробежала у нее по телу. Неужели этот голос так и будет на нее действовать? Неужели она никогда не сможет безразлично относиться к появлению Максимо?
Элисон подняла голову. Прямо перед глазами мускулистые ноги в пляжных шортах, а если поднять голову повыше – широкая, скульптурно вылепленная грудь.
– Спасибо, – натянуто ответила она и отплыла поскорее к лестнице. – Я была в школьной команде. – Элисон вылезла из воды, быстро схватила полотенце и, проклиная дурацкий купальник, прикрылась.
Она повернулась к нему. Господи, он – эталон сексуальности, весь состоит из твердых мышц, на загорелой коже выделяется темное пятно волос на груди.
– Значит, вы занимались плаванием?
Она кивнула и села на шезлонг в тени под пальмой.
– Я много чем занималась в школе. Плавание, дискуссионный клуб, школьная стенгазета. Все что угодно, чтобы получить дополнительный зачет.
– Дайте-ка я догадаюсь… У вас был средний балл 4,0?
Она пожала плечами:
– Получить меньше означало бы провал. Мне было необходимо получить стипендию, чтобы поступить в высшую школу.
– Ваши родители не платили за ваше обучение? – Он скрестил руки на груди, упругие мышцы четко обрисовались, и она не могла отвести глаза от этого зрелища.
– Моя мать не могла этого себе позволить. Когда отец… – Элисон не знала, зачем вообще она про это ему говорит, но почему-то с ним так легко разговаривать. Ей хотелось с ним разговаривать, хотелось, чтобы он побыл с ней. Она кашлянула и продолжила: – Когда отец ушел, то материально нам было трудно. Моя мать не располагала средствами. Да и желания у нее не было, чтобы заработать нам на жизнь.
Он нахмурился и потер небритый подбородок.
– Ваш отец не давал денег на содержание своего ребенка?
– Мы даже не знали, где он. Он ушел совершенно неожиданно и так и не вернулся. Я ничего не слышала о нем вот уже целых пятнадцать лет.
– Судя по всему, вам нелегко пришлось.
– Да. Особенно моей матери. Умерла Кимберли, затем ушел отец, и она утратила смысл жизни. Она едва не потянула меня за собой в яму.
Максимо сел рядом на шезлонг и наклонился к ней, дразня своим неповторимым терпким запахом.
– Поэтому вы такая независимая?
– Пришлось. Людям вы безразличны, каждый занят собой. Я просто поняла это раньше, чем другие. Но я выжила. Я сама себя сделала, сама добилась успеха.
– Но нет ничего позорного в том, чтобы принять помощь от других.
– Странно услышать это от вас. Когда в последний раз вы принимали помощь?
