— Вы сегодня пришли слишком рано, дитя мое, — сказала Елена, когда гостья переступила порог.
Елизавета пояснила, что хотела навестить мисс Мертенс.
— Ах, отложите это! — с живостью воскликнула Елена, тогда как баронесса с чрезвычайно язвительной насмешкой подняла глаза от своей работы. — Сегодня из Лейпцига прислали массу новых нот, — продолжала барышня фон Вальде. — Я их просмотрела, все это чудные вещи. Может быть, мы найдем какую-нибудь особенную пьесу для нашего концерта. Посидите с нами, мы потом пойдем вместе в замок, — и она, пододвинув Елизавете корзиночку с печеньем, положила прекрасную грушу ей на тарелку.
В эту минуту через порог перескочила собака фон Вальде. Елена устремила взор на дверь, изо всех сил стараясь придать своему лицу как можно более спокойное и беззаботное выражение. Баронесса бросила свою работу, проверила рукой, достаточно ли горяч кофейник, приготовила чашку и сахарницу и пододвинула к столу еще один стул. Язвительная улыбка исчезла с ее уст, она постаралась придать себе как можно более достойный вид. Гольфельд, увидев собаку, поспешил в парк и пару минут спустя вошел в павильон вместе с фон Вальде. Тот, по-видимому, возвращался с прогулки, так как его пальто запылилось, как и круглая войлочная шляпа.
— Мы уже боялись, милый Рудольф, что вовсе не увидим тебя сегодня! — воскликнула Елена, протягивая ему руку.
— У меня оказалось больше дел в Л., чем я предполагал, — отозвался он, не садясь на предложенный ему стул, а опускаясь на диван рядом с сестрой, так что Елизавета, поднимая глаза, была вынуждена смотреть прямо на него. — Впрочем, я вернулся уже полчаса назад, только Рейнгард задержал меня в связи с делом, требующим немедленного решения, поэтому я чуть было не лишился удовольствия пить кофе у тебя, дорогая Елена.
— Противный Рейнгард! — капризно проговорила Елена. — Он мог бы и подождать немного — свет от этого не перевернулся бы.
— Ах, милое дитя! — вздохнула баронесса. — Есть вещи, которые мы никогда не сможем изменить. Мы всю жизнь должны быть рабами своих подчиненных.
Фон Вальде повернул голову и окинул ее взглядом с ног до головы.
— Почему ты так смотришь на меня, милый Рудольф? — не без некоторого смущения спросила она.
— Я только хотел убедиться в том, что тебе удается эта роль.
— Всегда встречаю насмешку, когда ищу сочувствия, — отметила баронесса, стараясь, чтобы в ее голосе звучала печаль. — Не каждый обладает, — она опять вздохнула, — твоим завидным равнодушием. У нас, бедных женщин, существуют нервы, заставляющие вдвойне волноваться по любому поводу. Если бы ты видел, в каком состоянии я была сегодня утром!..
— Вот как?
— Мне до сих пор неприятно об этом вспоминать. А во всем виновата эта несносная мисс Мертенс!
— Она тебя обидела?
— Какое выражение, милейший Рудольф! Как могла обидеть меня особа ее положения? Она меня страшно разозлила.
— Я вижу, к своему огромному удовольствию, что ты не так-то легко покоряешься игу, о котором упоминала.
— Мне пришлось в последнее время вынести так много от этой ужасной особы, — продолжала баронесса, как бы не услышав слов кузена. — Материнские обязанности для меня священны, а поэтому я считаю необходимым присутствовать на уроках. К сожалению, я убедилась, что познания мисс Мертенс очень ограничены, а ее взгляды на жизнь вовсе не таковы, какие, по моему мнению, следует прививать Бэлле. Сегодня утром я слышала, как эта глупая мисс Мертенс говорила ребенку, что благородство души стои́т гораздо выше благородства по рождению. Ты, вероятно, согласишься, дорогой Рудольф, что с такими взглядами Бэлла будет играть очень незавидную роль при дворе, а ведь я забочусь о ней и рассчитываю, что со временем она станет фрейлиной.
— Против этого я ничего не могу возразить.
— Ну, слава богу! — воскликнула баронесса, облегченно вздыхая. — Я немного беспокоилась, не зная, как ты отнесешься к тому, что я отказала мисс Мертенс, заслуги которой ты переоценил.
— Я не имею никакого права предписывать тебе что-либо относительно твоих подчиненных, — холодно заметил фон Вальде.
— Но я стараюсь по возможности действовать сообразно твоим желаниям, милейший Рудольф. Не могу выразить, как я рада, что мне больше не придется видеть эту противную английскую физиономию!
