Колин, казалось, не заметил иронии в этих словах.
— Из этой истории вышла даже польза, — с улыбкой сказал он. — Ты расположила к себе мою мать.
— Что?
— Я ее сегодня встретил на Бонд-стрит, и, когда я посмел пожаловаться, что у меня в гостиной вдруг оказалась леди Мэри, она горой встала на твою защиту.
— Ты шутишь?
— Отнюдь. Твои старания предотвратить скандал произвели на нее большое впечатление. Она мне даже сделала выговор: как я смею критиковать такую смелую и находчивую женщину? И еще сказала, что я тебя недостоин.
— С чего бы это вдруг?
До сознания Колина вдруг дошли иронические интонации жены.
— Ты взяла ее штурмом, — ответил он. — В чем дело, Эмма?
— Со мной? Ни в чем.
— Тебя кто-то оскорбил? Ты поэтому спрашиваешь про сплетню?
— Не знаю, — резко ответила Эмма. — Тебе виднее.
Колин нахмурился. Но прежде чем он успел что-нибудь сказать, вошел лакей с подносом и стал раскладывать по тарелкам жаркое. Когда они начали есть, Джон встал в углу на случай, если им что-нибудь понадобится, и разговор на интересующую мужа и жену тему пришлось прекратить.
Они молча закончили трапезу.
— Куда пойдем — в библиотеку или в гостиную? — спросил Колин.
— В библиотеку, — решительно сказала Эмма.
Туда редко заглядывают слуги, и у них будет возможность поговорить. Они сели на диван перед камином. Колин протянул к огню свои длинные ноги.
— Как приятно провести вечер дома, — сказал он. — Нам так редко это удается.
— Да. — Эмма повернулась к мужу. — Я хочу с тобой поговорить.
— Я это почувствовал, — сухо отозвался он.
— Почему ты мне не рассказал… — В дверь постучали. — Кто там? — резко спросила Эмма.
Вошел Ферек. У него в руках был поднос, на котором стояли графин с бренди и бокалы. Он лучезарно им улыбнулся и поставил поднос на стол.
— А где Джон? — спросил Колин.
Ферек развел руками.
— К сожалению, он упал и ушиб колено, — ответил он. — Но я знал, что вы захотите бренди, милорд, и вот принес.
— Джон сильно ушибся? — сурово спросила Эмма. Нетрудно было догадаться, кто толкнул Джона.
— Ничего страшного. Ему только надо немного полежать.
Ферек заговорщицки посмотрел на нее, в ответ на что Эмма чуть не испепелила его взглядом.
— Клинтон сделает все, что нужно, — сказал Колин, неправильно истолковав ее взгляд.
— У мистера Клинтона сегодня выходной, — сказал Ферек таким тоном, словно более гнусной привычки, чем брать выходной, и представить себе было невозможно. — Я вот не беру выходных, милорд. — Он сложил руки на груди. — Мне и в голову не придет…
— Хорошо, Ферек, ступай, — перебила его Эмма. — Больше нам ничего не понадобится.
— Слушаю, госпожа. А дров для камина принести не надо? Осталось очень мало.
— На сегодня хватит, — сказал Колин, бросив проницательный взгляд на Ферека.
Гигант поклонился.
— Хорошо, милорд, — сказал он и вышел.
— Это должно прекратиться, — сказал Колин, когда за Фереком закрылась дверь.
— Хорошо, я еще раз поговорю с ним, — нетерпеливо сказала Эмма.
— Нет, говорить с ним бесполезно, — задумчиво сказал Колин. — Надо принять более строгие меры. Я не потерплю, чтобы он калечил моих лакеев.
— Какие меры?
— Я думаю, что закажу Клинтону… новый сюртук. С серебряными пуговицами.
Эмма невольно улыбнулась:
— Ферек лопнет от зависти.
— Вот именно. И поймет, что, несмотря на все его происки, Клинтон по-прежнему… у меня в чести.
— Я замечаю в вас тоже склонность к интриге, милорд.
— Есть немного. — Колин потянулся за графином. — Выпьем?
Эмма покачала головой, и он налил бренди себе.
— Так о чем ты хотела со мной поговорить?
— Почему ты скрыл от меня происшествие в клубе? — спросила Эмма, беря быка за рога.
— В клубе?
Но Эмма заметила, как он насторожился: Колин отлично знает, о чем идет речь.
— Говорят, ты кого-то чуть не задушил. При всех, в ресторане. И говорят, за то, что он каким-то образом оскорбил меня.
— Кто говорит? — спросил Колин тихим голосом, в котором звучала угроза.
— Почему ты мне об этом не рассказал?
— Не счел нужным.
Колин слегка отвернулся от нее. Он не очень-то гордился своей выходкой в клубе. И был возмущен, что кто-то рассказал о ней Эмме.
— Не счел нужным? Разве это не имело отношения к глупой сплетне, которую мы пытаемся пресечь?
