— По случаю вашего первого бала? — спросила Эмма. Она знала, что по этому случаю джентльмены всегда посылают юным леди цветы.
— Да! — вызывающе отозвалась леди Мэри. — И я была на балу с его цветами, хотя мне прислали добрую дюжину букетов. — И ему это сказала, когда мы танцевали.
Интересно, что ответил Колин?
— Чайные розы, — со значением добавила леди Мэри. — Он написал на визитной карточке, что я так же свежа, как они.
А когда они гуляли по саду Треваллана, Колин сказал Эмме, что ему не нравятся чайные розы — какие-то они бесцветные и скучные. Но про эту девушку никак не скажешь, что она бесцветная и скучная.
— Его мать сказала мне, что я создана быть его баронессой, — добавила девушка. — Она была со мной невероятно мила.
Ага! Вот в чем дело!
— Она сама вас ему представила?
— Она всячески старалась, чтобы мы чаще виделись, — ответила леди Мэри. — И считала, что я буду ему идеальной женой.
— Вот как? — сухо отозвалась Эмма.
Ее раздирали смешанные чувства: и раздражение, и жалость к девушке, и сознание смехотворности всей этой сцены. Она даже подумала, не баронесса ли послала леди Мэри этот букет.
— Да, так! И во всем виноваты вы!
Леди Мэри смотрела на Эмму выжидающим взглядом, точно ожидала, что та сейчас же как-то возместит причиненный ей ущерб.
— Ну и чего вы хотите? Чтобы я перед вами извинилась? — спросила Эмма.
Глаза Мэри сузились, и лицо окаменело. Ее, видимо, страшно избаловали в семье.
— Вы еще пожалеете! — с угрозой сказала она. — Я вам испорчу жизнь.
«Подумаешь, детская угроза», — сказала себе Эмма, когда леди Мэри круто повернулась и ушла. Но на душе у нее было неспокойно. Голубые глаза светились стальной решимостью. И, разумеется, им с Колином ни к чему, чтобы о них ходила еще и эта сплетня.
Ферек, который, пока Эмма разговаривала с леди Мэри, стоял поодаль, подошел и сказал:
— Порядочные барышни так себя не ведут.
Эмма в который раз подумала, что для человека, выросшего в трущобах Константинополя, у Ферека очень жесткие представления о том, как должно себя вести.
— Она влюблена, Ферек.
— Ха! — фыркнул Ферек.
— Ты в это не веришь?
Эмма сама не знала, поверила ли она словам леди Мэри.
— Я вообще не верю в любовь, госпожа.
Эмма посмотрела на него с удивлением:
— Как? Совсем не веришь?
— Ее хорошо воспевать в песнях, — признал Ферек. — Любовь придумали поэты и певцы.
— А тебе она ни к чему?
Эмме в первый раз пришло в голову, что Фереку, может быть, одиноко и он мечтает о жене и детях. Но тот покачал головой:
— Мне нужно совсем немного: большое приданое и круглая тугая попка. — Он выпятил губы, задумавшись, потом поднял руки на уровень своей груди. — Ну и, может, парочка…
— Мне все ясно, Ферек, — поспешно сказала Эмма.
— Хорошо, госпожа. А этот веник что, выбросить?
Эмма все еще держала в руках увядший букет. Она взглянула на почерневшие листья и цветы.
— Нет, подождем выбрасывать, — сказала она и стала подниматься по ступенькам крыльца. В холле она спросила лакея, дома ли милорд.
— Он в библиотеке, миледи, — ответил лакей.
Сняв у себя в комнате шляпку и шаль и причесав волосы, Эмма пошла в библиотеку, захватив с собой букет. Колин сидел за письменным столом, просматривая какие-то документы. Он поднял на нее глаза и улыбнулся той улыбкой, от которой у Эммы всегда замирало сердце.
— Ну, купила обои? — спросил он.
— Никак не могу решить, какой из двух рисунков взять.
— Надеюсь, ты не заставишь выбирать меня?
— Нет, я посоветуюсь с Каролиной.
— Вот и правильно, — согласился Колин. И тут, заметив у нее в руках засохшие цветы, вопросительно поднял брови. — Это что, новая мода?
Эмма повертела в руках букет и спросила:
— Ты знаком с леди Мэри Дакр?
Колин подумал.
— Одной из дочерей Морленда? Может быть, меня с ней и знакомили. — Он криво усмехнулся. — Скорее всего, знакомили. Дочь герцога наверняка была одной из основных маминых кандидатур. Но, я ее плохо помню.
— Да? А я ее сегодня встретила, и она показалась мне не похожей на всех.
— В самом деле? Поэтому ты и принесла сюда засохшие розы?
Эмме было ясно, что Колин действительно не помнит девушку. Как она и предполагала, их роман был плодом воображения леди Мэри, подогретого вниманием матери Колина. Она колебалась, рассказать Колину о встрече с ней или нет, и, в конце концов, решила этого не делать.
