— Мужайтесь! — шепнул Колин Эмме. — Пойдем, поздороваемся с хозяйкой.
Он взглядом призвал всю свою группу следовать за ними, и повел Эмму в угол зала, где увидел леди Кардингтон.
— Фелисити, позволь представить тебе леди Эмму Таррант, — сказал он.
— Рада с вами познакомиться.
— Я тоже очень рада, — ответила Эмма.
Хозяйка дома с видимым удивлением посмотрела на нее.
— Как странно, что мы с вами до сих пор не встречались, — сказала леди Кардингтон. — Мне казалось, что я знакома в свете со всеми.
А с кем незнакома, так они того и не стоят, — казалось, говорил ее тон.
— Я жила за границей, — ответила Эмма, не давая себя спровоцировать.
— На самом деле? Где же вы могли жить, когда вся Европа была под властью этого монстра Наполеона.
И эту фразу леди Кардингтон произнесла снисходительным тоном: если, дескать, она не представляет себе, где могла жить Эмма, то та, видимо, обитала в какой-нибудь трущобе.
— Последний год я жила в Константинополе, — резко ответила Эмма. — Там он меня достать не мог.
— А… — отозвалась хозяйка дома.
У Эммы возникло впечатление, что та даже не подозревает, где находится Константинополь.
— Это замечательный город, — продолжала Эмма, глядя леди Кардингтон в лицо. — И он очень интересен для Англии.
— М-м-м, — отозвалась леди Кардингтон.
— Нет ничего прекраснее рассветов над Босфором, когда освещенный солнцем золотой купол собора Святой Софии словно парит над проливом. Вы со мной согласны?
Леди Кардингтон бросила на нее холодный взгляд. Нет, голубушка, так просто ты надо мной верх не возьмешь, — говорило выражение ее лица.
— Понятия не имею, — сказала она таким тоном, словно Эмма задала ей какой-то совершенно неинтересный и даже немного неуместный вопрос. — Я не люблю путешествовать. Ужасно устаешь, а места, которые все расхваливают, оказываются грязными и дрянными городишками. Вы, наверное, счастливы, что вернулись домой в круг светских людей.
В невинной с виду фразе явственно звучала угроза. Если Эмма будет с ней враждовать, леди Кардингтон настроит против нее высший свет. Эмме ужасно хотелось дать ей хорошую отповедь, но она вспомнила, как важно для Колина, чтобы она имела в свете успех. Эта спесивая женщина, видимо, друг их семьи. Эмма скорее почувствовала, чем увидела, что рядом с ней возникла баронесса. Как она будет счастлива, если Эмму отвергнут ее высокородные приятельницы! Быстро сообразив, Эмма проглотила вертевшуюся уже было на языке язвительную реплику и улыбнулась:
— Ну конечно.
— Я приглашаю вас, — сказал Колин и, взяв Эмму за руку, повел ее в конец залы, где уже выстроились пары в ожидании музыки.
— Я не могу с улыбкой терпеть подобные допросы, — сердито сказала Эмма, давая выход раздражению.
Колин молча покачал головой.
— Если вам нужна кроткая овечка, то это не по мою душу. Лучше поискать в таком случае протеже вашей матушки.
— Нет ничего проще, — ответил Колин.
— Вам не кажется, что вы совершили ошибку, милорд? — сквозь зубы прошипела Эмма. — Как я ненавижу этих сладкоязычных злопыхательниц: приторным тоном говорят оскорбительные вещи, делают намеки, не имея решимости обвинить тебя в чем-нибудь напрямую.
— Я сам ее терпеть не могу, — согласился Колин.
Эмма так удивилась, что у нее злость улетучилась мгновенно.
— Тогда зачем мы сюда приехали?
Тут заиграли кадриль, и, только сделав первые па, Колин ответил:
— Потому что другие не разделяют ваше совершенно обоснованное мнение о леди Кардингтон. Она считается ведущей фигурой в лондонском свете и приглашение на этот бал откроет вам дорогу в высшее общество, обеспечит вам приглашения в Олмек, продемонстрирует всем, что с вами надо считаться.
— В таком случае, я удивлена, что она меня пригласила, — отрезала Эмма. — По-моему, она совсем не рада видеть меня у себя на балу.
Колин вдруг принял надменный вид.
— У нее не было выбора.
Эмма бросила на него изумленный взгляд.
— Почему это, милорд?
— Потому что я тоже имею некоторое влияние в этом обществе.
— И над этой женщиной? — скептически спросила Эмма.
— Над ее младшим сыном, который служит в армии и уже наделал кучу глупостей.
— Понятно. Вы достаточно влиятельны, чтобы вынудить ее пригласить меня, но недостаточно, чтоб заставить ее быть со мной любезной.
