— Мне на это наплевать.
— Но почему ты мне этого не сказал? — жалобно спросила Эмма.
Калин засмеялся:
— А ты почему не сказала?
— Таскались на все эти дурацкие балы и вечера, когда могли бы жить там, на скалистом берегу моря.
— Ну, это легко поправить, — сказал Колин.
— Ты хочешь сказать…
Он пожал плечами:
— Запрем этот дом и уедем в Треваллан.
— Но все скажут, что мы сбежали от скандала.
— Ну и пусть говорят!
— О, Колин! — И Эмма бросилась в его объятия.
На подготовку к переезду в Корнуолл у них ушло три недели. Нужно было дать время матери Колина примириться с этой мыслью, попрощаться с друзьями, купить все, что требовалось Эмме для отделки Треваллана. В общем, времени для того, чтобы скандал разразился в полную силу, было предостаточно, и Эмма каждый день ожидала, что их захлестнет волна сплетен. Но этого не произошло. Когда она выразила свое недоумение Колину, он улыбнулся:
— Я сообщил главным сплетникам, что Орсино и Ферек добивались благожелательности одной и той же особы, и что я едва сумел помешать им убить друг друга.
Эмма так и разинула рот.
— Еще я сообщил им, что эта особа — шляпница и что она уехала в Америку. Ловко придумано, как ты считаешь? Я становлюсь изощренным лжецом.
— Колин! — негодующе запротестовала Эмма.
— В общем, сплетникам не у кого узнать подробности, кроме как у меня. А я, увы, больше ничего не знаю.
— Колин, — едва сдерживая смех, сказала Эмма, — как ты такое придумал?
Он пожал плечами:
— А что, разве плохо? Фереку эта басня не повредит, а репутация Орсино меня не заботит. Да и после всех тех дел, что за ним числятся, запятнать его репутацию уже невозможно. К тому же весьма влиятельные люди были заинтересованы в том, чтобы замять эту историю.
— Твоя мать? — спросила Эмма. Он улыбнулся:
— Да. И еще больше Морленды. Родители леди Мэри не хотят, чтобы в свете стало известно про ее поездку на маскарад, да еще в обществе человека, которого выдворили из страны.
— Значит, никаких сплетен не будет? — с удивлением сказала Эмма.
— Скорее всего, нет. — Колин улыбнулся ей. — Так что можно и не ехать в Корнуолл.
У Эммы сделался несчастный вид.
— Но ты же сказал, что сам хочешь… — Увидев лукавое выражение у него на лице, она стукнула его кулачком по плечу. — Не надо меня дразнить, Колин!
— Никак не могу устоять перед искушением, — со смехом отозвался он.
В ночь перед отъездом в Корнуолл Эмма лежала в объятиях мужа, переполненная счастьем и чувством покоя.
— У меня есть для тебя важная новость, — сказала она.
— Ты потратила остатки моего состояния на обивочные материалы? — предположил он.
— Нет.
— Тогда, значит, на ковры и фарфор?
— Колин!
— Что, моя радость?
— Я говорю серьезно.
— Тогда прости меня. В чем же заключается эта важная новость?
— Я хотела тебе сказать, что выполнила одно из условий нашей сделки, — объявила она.
— Нашей сделки?
— Нашего брачного уговора.
— На мой взгляд, все его условия выполнены и перевыполнены. Я получил гораздо больше того, на что рассчитывал.
— Но тебе особенно хотелось одного.
— Тебя, — сказал он, притягивая ее к себе и целуя в плечо.
— Нет.
— Не знаю, больше вроде…
Колин оборвал себя, приподнялся на локте и посмотрел ей в лицо.
— Я беременна, — счастливым голосом сказала Эмма.
Колин молчал.
— До последних дней я не была полностью уверена. Но теперь сомнений не осталось. Ребенок родится весной.
Колин нежно положил руку ей на живот.
— Почему ты ничего не говоришь? Разве ты забыл, что хотел наследника?
Колин мигал, стараясь удержать слезы. Наконец он выговорил:
— Какую же удачную сделку я заключил!
— Ты? Это я поставила все на карту.
— И?
— И выиграла, — сказала Эмма, с любовью глядя на мужа.
