— Да он вас живьем проглотит! — взорвалась Эмма.
Леди Мэри улыбнулась, и у нее в глазах сверкнул весьма обеспокоивший Эмму огонек.
— Это он так воображает. Меня считают дурой, и я часто использую это себе на пользу.
— Вы просто не понимаете, о чем идет речь.
— Нет, понимаю. И я вам очень благодарна за предупреждение.
Эмма застонала.
— Я сама хотела с вами поговорить, — продолжала леди Мэри, точно они благополучно уладили вопрос об Орсино. — Поэтому я к вам и приехала. Я узнала, что ваша компания собирается на маскарад в Пантеон, и мне пришла в голову изумительная мысль.
— Какая еще мысль? — опасливо спросила Эмма.
— Возьмите меня с собой на маскарад! — просительно воскликнула леди Мэри, прижав руки к груди. — В маске меня никто не узнает. — Леди Мэри тяжко вздохнула. — Вы себе не представляете, как это тяжко — не выезжать на балы, на вечера и вообще быть лишенной всяких увеселений. А мои подруги бывают везде. Элайза просто нарочно терзает меня рассказами о том, как и где они проводят вечера.
«Да, — подумала Эмма, — девушке тяжело». Но все-таки придется ей отказать.
— Я не могу взять вас на маскарад. Там вообще не место для юной леди.
— Но вы же едете!
— С мужем и друзьями. И мы только собираемся немного посмотреть и рано уехать, — ответила Эмма, стараясь представить вечер в самом неинтересном свете.
Это ей не удалось, даже наоборот.
— Тем более! Я буду сидеть вместе с вами. Все мы будем в масках. И никто меня не узнает. Что в этом плохого?
— Ваши родители никогда этого не позволят.
Леди Мэри махнула рукой:
— А мы им не скажем. Мама не возражает отпускать меня к вам.
— Нет, я не могу поступить против воли ваших родителей.
— А вы и не знаете их воли. Если мы не спросим у них разрешения, они не смогут нам запретить…
— Нет! — сказала Эмма тоном, который, как она надеялась, выражал непоколебимую решимость.
— Но это жестоко! Я же сделала то, о чем вы меня просили: сказала всем, что я ошиблась насчет намерений Сент-Моура. Я так старалась быть с вами милой и делать все по-вашему. А вы не хотите сделать для меня такой малости! — укоризненно воскликнула леди Мэри.
«Интересно, — подумала Эмма, — как же она себя ведет, когда не старается быть милой?»
— Я вас совершенно не интересую. Вы добились своего, а теперь, наверное, прекратите знакомство со мной.
Эмма искоса посмотрела на нее. Девушка довольно точно угадала ее намерения.
— Какая чушь! — возразила она.
— До меня никому нет дела. Только и слышу вокруг: это нужно для семьи, это для соблюдения приличий, а это твой долг. Как мне все надоело!
Эмме показалось, что Мэри сейчас расплачется. Что бы такое сделать, чтобы предотвратить слезы и капризы?
— Мне до вас очень даже есть дело, — сказала она, несколько кривя душой. — Но это не значит, что я пойду на обман ваших родителей.
— Я вовсе не хочу их обманывать. Если они об этом не узнают…
Тут в дверь гостиной постучали. Вошел Клинтон, а за ним Робин Беллингем.
— Я хотел тебе сказать, — начал Робин, но секся, увидев леди Мэри. — Э-э-э… здравствуйте, — сказал он ей.
Клинтон подал Эмме записку на серебряном подносе. — Ее только что доставил посыльный, миледи, — сказал он.
Эмма развернула записку и прочитала:
Осталось два дня. Прежде чем рассказать свою историю вульгарной толпе, я нанесу визит вашему мужу.
Орсино.
Эмма с ужасом смотрела на записку. Комната куда-то отступила перед ее невидящим взглядом, а мысли носились все по тому же безысходному кругу, как и все последние дни. Что делать? Как остановить этого негодяя? Как ей сохранить брак и избавить Колина от насмешек всего лондонского света? Какое оружие можно использовать против Орсино? Неужели она совсем беспомощна?
Когда Эмма опять стала сознавать, где находится, она услышала слова леди Мэри:
— Ничего глупее я не слышала! Зачем тратить на пару лошадей пятьсот фунтов, когда можно купить ничуть не хуже за половину этой цены?
— Это упряжка одинаковой серой масти, — негодующе ответил Робин. — Бредшоу говорит, что они удивительно резвы и легки на ходу.
— Что-то я не заметила… — начала леди Мэри.
— Замолчите! — крикнула Эмма, прижав руки к вискам.
