Слезы хлынули у нее из глаз, но Ханг каким-то образом смог улыбнуться и сказал:
— Не плачь. Пой, Лайлин, пой.
И тогда она запела. Сначала дрожащим голосом, а потом все звонче и звонче.
— Теперь я готов, Государь.
Лайлин пела, а все мужчины молча смотрели на императора.
Он сам не верил в происходящее.
Он ощущал себя чудовищем. Злобным, страшным, отвратительным чудовищем. Она приготовилась к худшему и даже не смотрела в его сторону.
Императора затрясло. Он не был готов к этому. Он не собирался никого казнить. Он просто собирался намного попугать этих людишек, и поставить эту дерзкую женщину на место, показать ей, что, отказав ему, она остановила свой выбор на недостойных. Всего лишь немного попугать, чтобы они стали умолять, а он явил императорскую милость. А сейчас все вышло из-под контроля, и он видел перед собой мученика, героя. Нет! Все эти ее проклятые мужья смотрели на него так, что он понимал, они все умрут, но не отступят! А она… Она пела! Пела, в знак презрения к смерти и к нему, императору!
Какая-то смесь бешенства, ненависти и глубокого раскаяния клубком перевернулась в груди императора, и он выкрикнул:
— Отставить.
И потом, обращаясь к женщине:
— Что же в тебе такого, что самого отъявленного труса делает героем?!
Поскольку ответом на его вопрос была тишина, император распорядился:
— Всех доставить во дворец и запереть в башне.
Вскочил на коня и умчался, словно за ним гнался сам дьявол.
* * *
Лучше сидеть в заточении в башне, чем быть на том свете.
* * *
Пленники так переутомились и перегорели эмоционально, что тут же уснули вповалку. У Лайлин была отдельная камера. Комнатка на самом верху, в которой все окна были предусмотрительно забраны решетками. Все оружие у нее отобрали сразу, еще там, в лесу. Замечательно, даже убить себя нечем. Остается только ждать своей участи.
* * *
Мейди нашла своего мужа в кабинете, сидящим на полу у стены. Он тупо размазывал сиреневую пыль, оставшуюся от цветов, что когда-то оставил в знак любви у той женщины на подушке.
В знак любви.
Так что же с ним случилось, почему он поступил с ней как со злейшим врагом? За что? За что чуть не убил всех ее близких? За что? Что с ним…
Мужчина Вэй закрыл лицо руками, поняв, что в комнате не один. Мейди молчала.
— Что тебе, Мейди?
— Вэй…
— Что, Вэй? — голос у него был усталый и больной.
— Вэй, кого недавно привез твой отряд? Кого ты приказал заточить в башне? У меня очень нехорошие подозрения.
— Преступников.
— И в чем же их преступление?
Вэй снова закрыл лицо руками и горько засмеялся:
— В том, что они спасли мне жизнь, когда я был ранен и скрывался от ищеек моего братца Сэнга. В том, что рискуя жизнью, смогли прикрыть мой зад и отвели слежку, сделав эту запись в своем брачном свидетельстве. В том…
Его голос подозрительно сорвался. Император несколько раз вдохнул глубоко, возвращая себе способность говорить.
— В том, что она… она…
Говорить он больше не смог.
Мейди некоторое время молчала. Но эта маленькая хрупкая женщина, дочь северного Владыки, обладала острым умом, сильным независимым характером и огромным мужеством, что странным образом сочеталось с полным отсутствием злопамятности и веселым, добрым нравом. К тому же она была откровенна, очень откровенна, и никогда не боялась сказать мужу правду в лицо. Переварив те признания, что ей пришлось услышать, она сделала свои выводы. И для начала высказалась.
— Неужели ты сделал это? Не могу поверить…
Вэй словно пришел в себя и ощетинился. Ему не нравилось, когда кто-то указывал на его ошибки, но Мейди не собиралась молчать.
— Как ты мог? Эти люди спасли тебе жизнь, прятали тебя… Как ты мог?!
И тут он взорвался.
Вскочил и забегал по комнате.
Императору просто необходимо было защитить себя, спрятаться в обиду, в крик. Да, он и сам понимал, что это признак слабости.
— Молчи! Не твое дело! Не смей осуждать меня, женщина! Не смей! Или я не знаю, что сделаю!
Мейди, не говоря ни слова, поклонилась и вышла. Джан-Кай-Лаон-Сит-Вэй остался один. Император запустил в стену старинной вазой, раздался грохот, брызнули черепки. Потом закрыл лицо руками. Мейди права. Тысячу раз права! Он не должен был этого всего делать.
