– Да, – кивнул он.
– Но ты передумал потом?
– Нет! – отрубил Оуэн. Ему надо было убедить и себя, и Рут, что ничего такого он не делал.
– Тогда не понимаю, зачем подымать шум из-за того, что я, как ты полагаешь, собиралась делать.
– Ты обманула меня.
– Нет, – возразила Рут. – Что я думала и что я делала – это разные вещи. И если ты не веришь мне… что ж, твое право.
Оуэну очень хотелось поверить Рут. Но некий демон нашептывал ему, что он будет глупо выглядеть, если позволит убедить себя. Кроме того, раз Рут его не любит, то какой смысл превращать их временный союз в постоянный брак?
– Если ты ничего больше не собираешься мне сказать, я пойду посмотрю, не надо ли чего Берти.
Рут вздернула подбородок, ее синие глаза блеснули. Оуэну подумалось, что это невыплаканные слезы. Но с какой стати ей плакать?
– Иди, – небрежно махнул он рукой и остался сидеть в кресле, неподвижный и глубоко несчастный.
Пять минут спустя в кабинет ворвалась Рут с искаженным от тревоги лицом.
– Берти! – выкрикнула она. – Боюсь, она…
Оуэн вскочил и бросился вверх по лестнице.
* * *
Рут оставалась в доме до похорон, помогая искренне опечаленному племяннику и утешая его внука. Но как только друзья и родственники оставили их одних, сказала Оуэну, держа под контролем свои чувства и зная, что должна быть стойкой:
– Моя работа здесь окончена. Я возвращаюсь к себе.
– Так быстро? – Оуэн посмотрел на Рут так, будто она нанесла ему смертельный удар. – А как же Саймон? Ты не можешь просто бросить его, он так переживает из-за смерти Берти. Если и ты уйдешь, он…
– Я сделала все, за что ты платил мне, – отрезала Рут. – А о чувствах Саймона надо было думать тогда, когда ты меня нанимал.
Ей тяжело дались эти жестокие слова, ведь она успела полюбить мальчика как собственного сына. Но рано или поздно им пришлось бы расстаться.
С момента смерти Альберты Оуэн и Рут держались подальше друг от друга и разговаривали исключительно по делу.
– Но кто будет приглядывать за Саймоном? – продолжал спрашивать Оуэн.
– Найми няню. А пока можешь заняться этим сам. Я уже собрала вещи.
Как смогла уйти, не унижаясь перед Оуэном и не умоляя поверить ей, Рут не знала. Видимо, помогла гордость. И хотя сердце разрывалось от боли, голову она держала гордо поднятой.
Оуэн проводил ее до машины, положил в багажник сумки и стоял рядом, пока Рут садилась.
– Я извещу моего адвоката, – холодно сообщил он ей. – Ты получишь развод как можно быстрее. Спасибо за все, что сделала.
Рут взглянула на него, и взгляд темных глаз заставил забиться ее сердце. Она почувствовала знакомую дрожь и слабость во всем теле, которые всегда овладевали ею, когда рядом был Оуэн.
Всего лишь несколько дней назад он сказал ей, что не может справиться с собой. Неужели его страсть оказалась на поверку настолько слабой, чтобы исчезнуть после открытия, сделанного им? Если бы Оуэн любил ее, он ни за что бы не поверил Уинни. Похоже, что он не испытывал к ней ничего, кроме похоти.
– Чем раньше, тем лучше, – так же холодно ответила Рут и, захлопнув дверцу, включила зажигание.
Она не опустила стекло, не помахала. Просто уехала. В зеркало заднего вида Рут видела Оуэна – одинокую фигуру на фоне красивого особняка – и знала, что навсегда запомнит его таким.
* * *
«Рут не терпелось отделаться от меня» – эта мысль непрестанно мучила Оуэна. Он не ходил на работу, сидел дома с Саймоном, который капризничал и скандалил. Настроение и внука, и деда было одинаково скверным.
Саймон смирился со смертью Берти: да, она ушла на небо, к мамочке. Но где же Рут, когда она вернется? На это Оуэн сурово отвечал: «Никогда».
– Почему же она ушла?
Оуэн и сам толком не знал, а потому отвечал:
– Она мне не сказала.
– Рут меня больше не любит? Я сделал что-то не так? – И на глаза Саймона наворачивались слезы.
Тогда Оуэн обнимал внука.
– Наверное, это я сделал что-то не так. Рут очень тебя любит. Я думаю, она напишет тебе письмо.
– Но я хочу видеть ее! Дедушка, ну что ты такого сделал, что она ушла?
– Не сказал, что люблю ее, – печально отвечал он…
Саймон вскоре утешился, но Оуэн чувствовал себя по-прежнему отвратительно. Он не мог есть, не мог спать, не мог толком работать. Не мог заставить себя принимать решения, разбираться с проблемами. Старое средство: хочешь забыть неприятности – уйди с головой в работу, теперь не помогало.
