— А мне, — возразил Грехем, — эта игра в четвертого лишнего порядком надоела.
— Да, веселую шутку сыграл с нами Девидс напоследок, — заметил Ленгли. — Ничего не скажешь.
— А, может быть, Хэксли… — как-то неопределенно начал Грехем.
Сойк внимательно посмотрел на него.
— Хэксли? Но причем тут Хэксли? Быть может, он и поступил чересчур прямолинейно, но… Хэксли нужно решение — и только. Ведь без этого он наверняка вылетит в трубу со всей своей лавочкой, И я даже готов ему поверить — если бы сейчас кто-то из нас принес ему свое решение — он мгновенно забыл бы всю эту историю с Девидсом… А ты говоришь — Хэксли. Или, может быть, ты что-то знаешь? А, Грехем?
Грехем пожал плечами:
— Я знаю столько же, сколько и вы. А знаем мы немного. Вот именно поэтому и надо исследовать все варианты, даже абсолютно невероятные.
— В самом деле, — оживился Ленгли. — Мы же, в конце концов, физики — теоретики, черт побери! Так неужели нам не под силу решить задачу всего лишь с какими-то четырьмя неизвестными.
— Если бы только с четырьмя — задумчиво сказал Грехем.
— Подождите, — вдруг подал голос Сигрен. — Я вспомнил одну вещь… Это было за полчаса до того, как нас собрал Хэксли. Ленгли, я предложил тебе билет на концерт Боровского. Помнишь?
— Да, ну и что из этого?
— Но ведь ты не захотел им воспользоваться. Отдал этот билет Грехему. Ведь ты очень любишь музыку, Ленгли. Это всем известно. Почему же сегодня ты отказался? Может быть, ты уже тогда знал, что вечером не сможешь пойти, что тебе что-то должно помешать?
— Какая ерунда, — рассвирепел Ленгли. — А, кстати, как этот билет попал к тебе?
— Мне его дала Мери. Сказала, что это у нее лишний.
— Почему же ты сам не пошел в таком случае?
— Я-то пошел бы, но вспомнил, что обещал жене провести вечер дома. Вы же знаете… А почему отказался ты?
— Удивительный ты все-таки человек, Сигрен. Совершенно не замечаешь, что творится возле твоего носа. Думаешь, Мери в самом деле мечтала пойти в концерт с тобой… или со мной?
— У нее; просто оказался лишний билет, — пробормотал Сигрен.
— Лишний, лишний, — передразнил Ленгли. — С Грехемом она хотела пойти, вот что.
— С Грехемом? Тогда почему же она не отдала билет ему? Не понимаю.
— Ты многого не понимаешь, Сигрен. Мери рассчитывала на твою сообразительность.
— Значит, ты решил сделать приятное Мери и Грехему, Ленгли? — усмехнулся Сойк. — А, между прочим, Грехем предложил этот билет мне.
— Ты отказался, Грехем? — искренне удивился Ленгли. — Не захотел пойти с Мери? Вот это действительно странно. Может быть, объяснишь?
Грехем опустил голову:
— У меня были свои причины.
— Согласись, что это довольно подозрительно, — настаивал Ленгли.
— Ну, хорошо… если уж вы так настаиваете, — нехотя согласился Грехем. — Мери изумительная девушка. И я… А, да что говорить… Но я с детства почему-то не переношу скрипку. Как только услышу скрипичную музыку, со мной бог знает что начинает твориться… Вроде аллергии. Да ты должен помнить, Сойк. Мы тогда с тобой на три дня ездили к морю.
— Да, да, — подтвердил Сойк. — Он прямо-таки сознание теряет.
— Любопытно, — ни к кому не обращаясь, задумчиво произнес Сигрен. — Одна и та же музыка и так по-разному действует на разных людей. Что до меня, то я скрипку просто не понимаю. Хотя Боровского, конечно, послушал бы охотно. А вот Хэксли, например, за скрипку все отдаст.
— Хэксли? — удивился Сойк. — Наш Хэксли? Кто бы мог подумать!
— Да, наш Хэксли.
— А ты откуда знаешь?
— Как-то он со мной разоткровенничался. Рассказал, что…
— Черт с ним, с Хэксли, — перебил Ленгли. — Мы, кажется, отвлеклись от дела. Так ты сказал, Сойк, что Грехем предложил билет тебе?
— Да что вы так привязались к этому билету? Тем более что теперь он все равно бесполезен, — сказал Грехем, вытащив из кармана какую-то бумажку и помахав ею в воздухе.
— Как? — встрепенулся Ленгли. — А разве Сойк тоже не взял билета?
— Нет, не взял.
— Ну, а ты что скажешь, Сойк?
— Да ничего, — тряхнул головой Сойк, — Ничего не скажу. Зато могу показать.
И он тоже извлек из кармана две голубые бумажки.
— Почему же ты мне сразу не сказал? — спросил Грехем.
