- Видали? Видали? –
заволновались в толпе.
- А что там такое?
Что?..
- Да он же смочил ему
место ожога мокрыми пальцами!
- Ну, теперь Илье
точно не избежать язв!
- Постыдился бы так
говорить! Сам бы хоть раз попробовал, что это такое…
- А я такого зла, как
он, не делал!
- Откуда мы знаем,
угодно или нет сами ходим пред Богом? То, что для человеков славно и высоко - часто
мерзость пред очами Господа! – оглянувшись, строго сказал говорившему игумен. -
Всех нас в конце концов ждет Его Страшный суд. И дай Бог, чтобы он был мягче,
чем этот!
Он достал из мешочка
клещи-матрицу, маленький свинцовый кружок и направился к князю Илье.
- Дай я! – остановил
его Мстислав Мстиславович, и сам скрепил обвивавший перевязку шнурок печатью:
на одной стороне – скачущий со стягом на длинном древке святой Феодор
Стратилат, чье православное имя носил отец, на другой – его собственный
небесный покровитель - стоящий в полном вооружении святой Феодор Тирон.
На мгновение взгляды
двух молодых князей встретились. В глазах князя Ильи уже читалась жгучая боль.
И Мстислав Мстиславович незаметно подбадривающе пожал ему запястье. Князь Илья,
как ни горько было ему в это мгновение, в ответ тоже чуть приметно улыбнулся
благородному князю.
3
Боярин, радостно
всплеснув руками, бросился выполнять приказ князя.
Божий суд был
закончен.
Теперь всем надо было
набраться терпения и целых три дня ждать его результата. И следом за ним - оправдания,
в которое верила разве что одна Горислава, или сурового приговора, в который
верили все, в том числе и сам князь Илья.
В ожидании начала
пира, чужеземцы стали интересоваться, что будет подано на стол в честь такого
значительного события, как восшествие на смоленский стол нового князя.
Кузнец с клещами в
руках, от которых отшатывались все встречавшиеся на пути, понес раскаленный еще
кусок железа в кузницу, вслух размышляя, что из него теперь выковать…
Князь Мстислав,
беседуя с воеводой, уже давал тому указания по еще лучшему укреплению малых
смоленских градов.
Борис Давыдович подошел
к нему и, указывая на пятерых, мало уступавших ему в крепости, дружинников
предложил:
- Дозволь, князь, я
выставлю своих лучших воинов охранять его!
Но князь Мстислав был
иного мнения на сей счет.
- Со своим уставом в
чужой монастырь не ходят! – строго напомнил он уже порядком надоевшему ему
гостю и, кивая на князя Илью, приказал воеводе: - В поруб его. Выставить
надежную охрану у дверей, и чтобы рядом с ним денно и нощно находился один
стражник.
Дежурить по очереди в
самой темнице-порубе добровольно вызвались два младших дружинника.
Князь Мстислав лично
поговорил с каждым из них, и только после этого, словно вспомнив о князе
Борисе, повернулся к нему и с насмешкой сказал:
- А своих людей, коли
не доверяешь мне, а не доверяешь оттого, что, видать, и самому-то себе ты не
доверяешь, можешь ставить за воротами терема!
Он коротко кивнул на
деревянную стену, и услышав крики взывавших к нему людей, задержался на ней
взглядом…
. - Вот уж поистине,
никогда не говори, как хорошо на вершине горы, пока не взошел на нее! – покачал
он головой и сказал старшему из смоленских бояр. – Ладно… Одному да будет Божий
суд, а всем остальным – княжий. Вели открывать ворота!
- Что-что? – не понял
тот.
- То, что слышал –
суд вершить буду! Но по справедливости, так что потом пусть зла на меня не
держат!
Боярин, радостно
всплеснув руками, бросился сам выполнять приказ князя.
- Смотри, уже и суд
согласился вершить! – радостно зашептались смоляне.
- Глядишь – так и
надолго у нас задержится!
- Как же – надолго! –
усмехались над ними новгородцы.
- Все равно будет
нашим!
- Не было еще такого
князя, который бы отказался от столь высокой чести, как княжить Великим
Новгородом!
