- Я… согласен быть
вашим князем!
- Слава Тебе,
Господи! – закрестились, зашептали, принялись радостно подталкивать друг друга
бояре. – Услышала нас Пресвятая Богородица! Помогли святые Борис и Глеб, и все
святые угодники Божии!..
- Но! – повысил голос
Мстислав. – Не обессудьте, соглашаюсь властвовать над вами - только до
возвращения своего брата Романа Ростиславича.
- Вот те раз!
- Но, княже… - ахнули
от досады бояре.
- В дела я ваши особо
вникать не буду. Суд править тоже не стану! – сразу предупредил князь, и
раздалось еще более горестное:
- Но почему?!
- Или мы так не любы
тебе?
- Отчего же? Любы! Я
ведь давеча говорил, как мне нравится все у вас! И сейчас готов повторить…
Однако у меня много важных дел и в других местах Руси! – ответствовал князь. –
К тому же Смоленская земля – это вотчина моего старшего брата, и кому, как не
вам, лучше других знать об этом? Ну а я, - улыбнулся он в густые светлые усы, -
замолвлю за вас словечко перед ним, когда он вернется из Киева.
Мстислав оглядел
примолкших бояр и уже с нескрываемой угрозой добавил:
- Не вечно же ему
засиживаться там!
Бояре понимающе
переглянулись, и лица их просветлели. Конечно, хотелось им навсегда получить
себе в правители такого князя, как Мстислав Храбрый. Но, уже совсем поостыв от
бунта, они понимали, что в случае возвращения Романа, а оно неизбежно, как зима
после тепла, - в последнее время никто из князей надолго не мог удержаться в
Киеве - многим из них придется отвечать за него не только домами, казной, но и
головой… А так – глядишь, и правда, и волки окажутся сыты, и овцы целы…
Тем более, Мстислав
лишь по чину младший брат среди могущественных Ростиславичей, а на самом деле…
Все помнят, как поступил он, когда стоявший тогда во главе Руси Андрей
Суздальский послал к ним своего мечника с грозными словами: «Вы – мятежники!
Область Киевская есть мое достояние. Велю вам немедленно удалиться из нее вон!»
Тихий Роман не спорил и возвратился в Смоленск, но средние братья
воспротивились. А Мстислав, навыкший от юности не бояться никого, кроме единого
Бога, тот и вовсе велел остричь голову и бороду послу князя Андрея и отправить
назад со своими словами:
«Теперь иди к своему
князю и повтори ему мои слова: доселе мы уважали тебя как отца. Но когда ты не
устыдился говорить с нами, как с твоими подручниками и людьми простыми, забыв
наш княжеский сан, то не страшимся угроз. Исполни оные: идем на суд Божий!»
Такие слова означали
начало войны. И оскорбленный бесчестием своего посла князь Андрей немедленно стал
готовиться к ней. Он тут же призвал под свой стяг воинов: суздальских,
белозерских, новгородских, муромских, рязанских... Даже князь Роман, как ни
любил своих братьев, вынужден был послать своих дружинников в это войско…
Собрав рать в 50 тысяч воинов, которую по пути должны были еще больше усилить
своими дружинами подвластные ему полоцкие, туровские и пинские князья, Андрей
поручил предводительство над ними Святославу Черниговскому, из рода мятежного
Олега, с приказом изгнать средних Ростиславичей с Руси, а дерзкого Мстислава
привести во Владимир.
Несметная рать с
двадцатью князьями, в которую влилось еще множество киевлян, берендеев и
торков, осадила Вышгород, где с братом Давидом и его полком заключился храбрый
Мстислав.
К счастью, в стане
осаждавших не доставало усердия и согласия: одни князья не любили самовластия
Андрея, другие - коварства Святослава, а третьи тайно доброжелательствовали
Ростиславичам… И ничтожная крепость, обороняемая едва ли не горсткой людей, не
только выстояла, но и победила. Как тут же записали об этом в своих летописях
ученые монахи, Само Небо покровительствовало Герою в ратоборстве с более
сильным противником. После этого звезда суздальского князя стала явно клониться
к своему кровавому закату, и незлопамятные Ростиславичи снова вступили с ним в
мир, обещая успокоить южную Русь, но с условием, чтобы тот уступил Киев Роману
Смоленскому. Однако ответа дождаться не успели: суздальский князь кончил жизнь
под кинжалами своих ближайших людей…
