Несмотря на то, что сегодня день тихий и ясный, море неспокойно: волны высокие. Я почувствовала радость от этого. Я больше люблю шторм, чем морскую гладь. Холодный ветер. Возле утёса волны разбиваются о скалы, разлетаясь на миллионы брызг. Это великолепно! Вдоль государственного шоссе № 6 тянется белый песчаный берег моря.
Мы идём вдоль взморья. Соко где-то подобрала прут и волочит его за собой. В другой руке она крепко сжимает розового медвежонка.
— Пойдём до того крайнего утёса? — спросила я, показав вдаль.
Она немного подумала, потом сказала:
— А это далеко?
— Как обычно. — Я улыбнулась и, как ни в чём ни бывало, продолжила идти вперёд. Моя юбка развевается на утреннем ветру. — Твоя мама любит ходить пешком!
Позади меня Соко с недовольным видом буркнула:
— Да, я знаю.
— В этой длинной юбке очень легко идти. Может, поэтому мне нравится ходить пешком.
На эти слова Соко уже ничего не ответила. Я оглянулась, ожидая её ответа. У неё был немного озадаченный вид.
— А в брюках-то двигаться ещё удобнее, — наконец сказала она.
— Да, пожалуй.
Честно говоря, я не люблю носить брюки. И Момои тоже не нравилось.
— Когда идёшь в юбке, тебе приходится поправлять подол, и от этого возникает ощущение реальности того, что ты ИДЁШЬ! — мне ничего не оставалось, как ответить ей таким образом.
— Не понимаю, отчего все женщины хотят одеваться как мужчины. — часто говорил Момои. Мне нравился его классический вкус, его привычка всегда надевать шляпу, когда он выходил на улицу.
— Ой, стёклышко! — я подобрала синее стёклышко, лежавшее у ног, и протянула Соко. На берегу моря всегда попадается много стекляшек. Они всегда отмыты, отшлифованы волнами и песком, гладкие, с округлыми краями. Их поверхность присыпана белой пылью, как от жёсткой старательной резинки с добавлением кварцевого песка. Если смочить стекло водой, оно станет прозрачным, потом, когда стекло высохнет, на его поверхности опять останется этот белёсый налёт.
— Похоже на леденцы! — Когда-то я сказала это Соко, положив в рот стёклышко, как будто это и в самом деле конфетка. Соко так обрадовалась! После того случая она всегда собирала стёклышки и приносила домой.
У Соко были заняты руки прутом и медвежонком, и я вместо неё понесла стекляшки.
— Ой, мам, подожди, тут ещё есть.
Соко одну за другой подбирает стекляшки. Если зажать их в ладони и встряхнуть, слышен холодный звук.
Весеннее море. Небо всё темнеет и темнеет, становится сине-серым, и только облака остаются неизменно белыми.
На обратном пути надо зайти в мясной магазин, купить куриное филе. Соко купила много огурцов, и я хочу приготовить салат с отваренной на пару куриной грудкой.
•
На обратном пути нам встретилась тётенька из ресторанчика, где готовят суп с лапшой рамэн.
Я поздоровалась с ней, она в ответ разулыбалась:
— А, Соко! Давно не виделись! Ты ходила гулять?
Мама тоже в ответ улыбнулась и поприветствовала её, а потом спросила:
— Это кто?
Мама никогда никого не помнит в лицо. Я ей сказала, что это повариха из ресторанчика, где готовят лапшу. А она в ответ:
— Если бы она была в белом халате, как всегда, я бы сразу узнала, а так…
Она у меня абсолютно необщительная. На прогулку меня заставила надеть тёплый тёмно-синий жилет, а сама пошла налегке, только поверх блузки набросила на плечи кофту. Идёт, скрестив руки и сжавшись от холода.
Вечером мама заговорила о моём папе. Она давно не говорила о нём. И хотя она редко о нём рассказывает, я очень люблю слушать её рассказы.
Сегодня она рассказала две истории. Про коттедж на курорте, когда они пили «Сицилийский поцелуй» (этот рассказ ей особенно нравится), и про рассвет в аэропорту.
Моя мама и папа однажды решили начать всё сначала, погрузили вещи в багажник и поехали в аэропорт. Они ехали по скоростной дороге. Дорога была почти пустая (мама говорит, что папа прекрасно водил автомобиль). Они приехали в аэропорт и до рассвета просидели в машине. У них был маленький белый автомобиль.
Когда рассвело, папа высадил маму, достал вещи и пошёл поставить машину на стоянку. Мама говорит, что было раннее утро, небо было ещё синее, в нём ещё кое-где мерцали звёзды и было довольно прохладно. Мама стояла возле вещей и ждала. Посреди холодной рассветной дымки.
