Воевать армии с народом оказалось легче, чем с японцами. Зима «прошла в карательных набегах», повсюду работали спешные судилища, но вешать, стрелять, казнить не успевали. Тюрьмы переполнились. Заключенных стали убивать даже в камерах. В глазок двери всовывался ствол винтовки, человек вжимался в стену — и пули, как гвозди, прибивали его к ней.
Массовые карательные акции, поиски революционеров, аресты подозрительных не прекращались в Тифлисе. В первых числах января 1906 года полиция явилась с обыском на Михайловский проспект в квартиру к Михаилу Бочаришвили, однако находившимся там Джугашвили, Бочаридзе и Чодришвили удалось скрыться.
Примерно в это же время произошло событие, причины которого не совсем ясны в биографии Джугашвили. По некоторым данным, спасаясь от преследования, он, пытаясь «вскочить на ходу в конку, упал и до крови разбил лицо», по другим — пострадал, когда «конка столкнулась с повозкой». Возможно, это были версии, высказанные для не причастных, чтобы скрыть подлинную причину травмы и предотвратить — случайное или умышленное — распространение информации от ушей полиции.
Ранение оказалось опасным. Его доставили в Михайловскую больницу, и после перевязки М. Цхакая отвел его на квартиру по Гончарной улице к М. Бочаридзе, где в это время под фамилией Костава скрывался Г. Телия. Угроза реального ареста не заставила себя ждать: 28 января в дом, где скрывались революционеры, явился с обыском военный патруль. Иосиф Джугашвили жил в это время с паспортом Георгия Бердзеношвили, и капитан Квиквидзе — начальник патруля — писал в рапорте:
«В момент обыска Георгий Бердзенов лежал в постели с повязкой на голове, под этой повязкой при осмотре видны были ссадины и кровоподтеки, а правый глаз был совершенно закрыт повязкой. Переплетчик Костава препровожден мной в комендантское управление вместе с найденными книгами, а Георгий Бердзенов ввиду его болезненного состояния поручен присутствовавшему околоточному надзирателю 8-го полицейского участка (Войцвеху), которому и передан паспорт Бердзенова».
После ухода солдат, ссылаясь на болезнь, Джугашвили отказался идти в полицейский участок, поэтому околоточный надзиратель ушел за подводой; когда он вернулся, больного уже не было. Иосиф ушел на Тумановскую улицу к учителю Н. Ахметели, а вскоре нашел новое убежище на Давидовой горе, у коллеги Ахметели по школе Александра Микаберидзе.
Таинственный гость очень поразил маленького сына хозяина квартиры. Однажды мальчик прибежал к отцу и с искренним изумлением сообщил, что чужой «дядяиграет в солдатики». Из любопытства Микаберидзе заглянул в соседнюю комнату; его постоялец, расположившись на полу, действительно передвигал на большом листе бумаги оловянные фигурки, словно играя в шахматы. Заметив нескрываемое недоумение учителя, Иосиф Джугашвили, лукаво улыбаясь, прояснил содержание своего занятия. Оказалось, что тифлисская организация готовит вооруженное восстание, «я, признался он хозяину квартиры, назначен начальником штаба».
Бумага была картой Тифлиса, а солдатики обозначали места возведения будущих баррикад на тифлисских улицах. Он, как и его единомышленники, еще не терял уверенности в возможности нового подъема революции и, еще до известных ленинских тезисов, прекрасно понимал, что нельзя играть с восстанием, его необходимо тщательно спланировать и, начав, довести до конца.
О том, что восстание социал-демократами готовилось, свидетельствовал Рубен Даштаян: «В первой половине 1906 г. на меня была возложена обязанность по подготовке рабочих боевых дружин... — вспоминал он. — Нас было пять человек: я, Карапетян, бывший сапер, и три юнкера, уволенные из юнкерского училища за революционную работу... Нами руководил тов. Сосо... Собирались мы на Фрейлинской улице... Мы обсуждали военные вопросы, намечали пункты на плане города Тифлиса». Символично, что эти собрания революционного штаба вооруженного восстания проходили в непосредственном соседстве с правительственным штабом Закавказского военного округа.
Неудачи пятого года не разочаровали его. Наоборот, его активная деятельность как бы обретает второе дыхание. Спад революции не был следствием его личных ошибок или неверности политической линии. В этот период спонтанное выступление масс не могло закончиться иначе, как поражением. Не
