был арестован физик-ядерщик Харьковского физтеха Александр Лейпунский. Жена арестованного находилась в тот момент в родильном доме. Её принудили выступить с публичным осуждением мужа и отречься от него.
От самого Лейпунского чекисты очень скоро добились «чистосердечного» признания. Он дал такие показания:
«Я ввёз в СССР шпиона Хоутерманса и создал ему удобные условия для шпионской работы.
Я замазывал сигналы о враждебной физиономии шпиона Вайсберга
Я замазывал сигналы о враждебных физиономиях контрреволюционеров Ландау, Шубникова, всячески старался сохранить их в институте…».
22 июля 1938 года арестовали Ивана Васильевича Обреимова, создателя УФТИ и первого его директора. Учёного, побывавшего в нескольких зарубежных командировках, обвинили в том, что он является агентом германской и английской разведок, а также состоит в подпольной правотроцкистской организации.
Практически все, кого оказывался в камерах НКВД, очень скоро сознавались во всём.
Почему?
В распоряжении энкаведешников было много способов воздействия на заключённых. Вальтер Кривицкий упомянул в своей книге о целой «машине физических и моральных пыток», противостоять которой жертвам НКВД просто не было сил. Особенно часто использовалась так называемая «третья степень»:
«Эта „третья степень“ была известна у нас как „конвейерная система“ допроса заключённых. Она предусматривала пропускание жертвы через цепочку следователей, начиная с неотёсанных новичков и до квалифицированных мастеров искусства исторжения признаний…
Следователи начинали допрос с грубого приказа заключённому после того, как ему было велено стоять под светом ламп:
— Признайся, что ты шпион!
— Мне не в чем признаваться.
— Но у нас есть доказательства. Признайся, ты, такой-сякой!
За этим следовал поток брани, злобных нападок и угроз. Когда заключённый продолжал упорствовать, следователь ложился на диван и оставлял заключённого стоять часами. Когда следователю нужно было уйти, за заключённым смотрел охранник, который следил, чтобы тот не сел, не прислонился к стене или стулу…
Этот метод применялся к Беле Куну, главе недолговечной Венгерской Советской республики, который искал политического убежища в России и стал одним из лидеров Коминтерна. Этот всемирно известный революционер был арестован по приказу Сталина в мае 1937 года как «шпион гестапо». Его заставляли непрерывно выстаивать на протяжении 24 часов».
В таких или примерно таких условиях харьковской тюрьмы НКВД Александр Лейпунский провёл около двух месяцев. 9 августа он был выпущен на свободу.
В институте его ждали большие перемены. В директорском кабинете сидел бывший аспирант УФТИ Александр Иосифович Шпетный. В кулуарах физтеха шёпотом говорили, он чем-то очень напоминает Семёна Давидовича.
С огромным сожалением Лейпунский узнал о том, что англичанин Мартин Руэман (приехавший в 1932 году в Харьков вместе с женой Барбарой) в знак протеста против ареста Вайсберга и Вайсельберга покинул СССР.
Никто тогда, конечно же, не знал, что в НКВД уже лежали «показания» В. Гея, бывшего заместителя директора УФТИ, исполнявшего некоторое время (после ареста Лейпунского) обязанности директора института. В этих «свидетельских признаниях» поимённо назывались враждебные элементы Харьковского физтеха:
«Контрреволюционная вредительская группа — это: Обреимов Иван Васильевич, научный руководитель лаборатории кристаллов Корец, Шубников Лев Васильевич, его жена Трапезникова Ольга Николаевна, Розенкевич Лев Викторович, а также группа во главе с Ландау.
Другая группа: Вайсберг Александр Семёнович, австрийский подданный; Хоутерманс Фриц Оттович, германский подданный, научный руководитель УФТИ; Варвара Руэманн, немка; Руэманн Мартин, немец; Шлезингер Шарлотта, немка, прибыла в СССР с Хоутермансом под видом его родственницы; Тиссе, венгр.
С обеими группами тесно связан Лейпунский. Группа Ландау — троцкистская, группа Вайсберга — «правая»».
В наши дни при чтении подобных строк может возникнуть ощущение, что в конце 30-х годов в стране существовал колоссальнейший заговор против советской власти и её вождя. И самое трагичное не в том, был ли такой заговор на самом деле, а в том, что в его существовании был убеждён Иосиф Сталин. Вот что об этом сказано в книге Вальтера Кривицкого:
