Над «дачею» послышался стрекот вертолета, в ворота въехали две реанимационные машины.
— Мы можем быть свободны? — спросила вместо подполковника медсестра.
— Почти да. Последний вопрос. Вы не видели здесь человека лет пятидесяти, лысоватого. Такой, немного похож на Филозова.
— Никакого Филозова мы здесь не видели, — твердо сказал подполковник, постепенно овладевающий собою.
— Я имею в виду Альберта Филозова, актера. Этот человек, о котором я спрашиваю, неприятно на него похож.
— Нет, — стоял твердо на своем милиционер, — ни Альберта, ни актера.
Владислав Владимирович тихо покашлял.
— Ну, ладно. Тогда пошли вон.
Колпаков выглядел смущенным. Владислав Владимирович казался сосредоточенней, чем обычно. Генерал с полковником медленно поднимались к Спасской башне, огибая бок Кремля. Владислав Владимирович давно уже заметил, что это одно из самых пустынных мест в центре столицы. Всего в сотне шагов, толпы туристов, вереницы автобусов, а тут, только звук собственных шагов. Может быть потому, что все пространство вокруг Кремлевской стены ощущается родственным кладбищу.
Первым заговорил Колпаков.
— Одним словом, он исчез, товарищ генерал, и я готов понести любую ответственность.
— В чем вы видите вашу вину?
— В том, что установил лишь обычное наблюдение, не учел специфику момента.
— В чем она, на ваш взгляд?
— Надо было сообразить, что старичок этот, Антон Карлович, не совсем обычен, может быть, даже не совсем тот, за кого себя выдает.
— Какие у вас основания думать так?
Колпаков потрогал мочку уха, прищурил правый глаз.
— Прямых никаких нет, одни, прошу прощения, ощущения. Но, как вы любите говори: ощущения профессионала это подсказки природы.
— Где он оторвался от ваших людей?
— За грибами пошел. Отъехал километров сто по казанской дороге и в лес. Мы наводили справки, места там действительно грибные. Пока ребята приводили себя в порядок, они, понятно, были одеты по–городскому и в таком виде в лесу выглядели бы дико, так пока они…
— Он и оторвался.
— Знаете, Владислав Владимирович, положа руку на сердце, я бы не сказал, что он именно «отрывался». Он просто пошел в лес. За опятами. Есть какая–то вероятность, что он завтра вдруг появится у себя на квартире.
— За грибами с ночевкой?
— А вдруг у него какой–нибудь знакомый живет в деревеньке, возле этих грибных мест. Друг пенсионер. Грибков нажарили и пируют.
Владислав Владимирович остановился.
— Вы так убедительно доказываете мне, что нет ничего страшного и странного в исчезновении нашего старичка, что уже не понимаю, той паники, которую у вас это исчезновение вызвало.
— Вы как всегда в точку.
Подлинных оснований для тревоги нет, а тревога есть. Одним словом, счел нужным поставить вас в известность. Кроме того, — Колпаков выправил свой виноватый тон, — карта ведь у нас. Считаю, что проявил дальновидность, заставив его оставить нам оригинал. Помните, он хотел спрятать ее в карман?
— Не надо оправдываться, я не собирался вас наказывать.
Было видно, что Колпакова эти слова отнюдь не успокоили.
— Мы сейчас разыскиваем его родственников, аккуратно опрашиваем соседей, перетряхнули Рбу, участкового привлекли. Скоро, буквально через несколько часов, мы будем иметь полную картину по этому грибнику.
— Ладно, это пусть. Как дела с картой, удалось ее расшифровать?
— Да, — полковник расцвел, ему удалось проскочить опасное место, — да, Владислав Владимирович. По нашим прикидкам, довольно обоснованным прикидкам, подземелье находится километрах в двадцати, двадцати пяти от санатория. К северу. Продолбить туннель из санатория конечно можно, но уж больно много времени для этого понадобилось бы. И техника нужна, отвалы. Как это скроешь от местных жителей, властей?
— А если там естественный канал, подземный ручей, или что–нибудь в этом роде?
— Исследуем, уже начали. Да-а, красивая картина получается. На поверхности в стороне от всего чистенькая, маленькая больничка, с врачом полусвятым, пожертвования со всего света, бешеная слава. Наркоманы так и прут, как бабочки на иглу, а попадают в подземелье, в Замок уродов, откуда выхода, судя по всему, нет.
