Если вы захотите узнать, кто управляет современными культурными процессами, спросите себя: «Кого недопустимо оскорбить?»
Патрик Бьюкенен[102]
Под впечатлением от увиденного долго думал, чем это Ватикан так насолил Пентагону, что про него такое засняли?
Дмитрий Пучков о блокбастере «Код да Винчи»
Впрочем, исследование Байджента и его коллег — цветочки в сравнении с тем, какой размах спустя всего четверть века придал теме с участием гипотетических потомков Христа предприимчивый американец Дэн Браун. Я нисколько его не виню, человек подневольный, кураторы подсказали, куда «повернуть пулеметные тачанки», то есть я хотел сказать, обратить свой пытливый писательский взор. Что поделаешь, пришлось брать под козырек. Впрочем, Браун не остался внакладе. Что кураторы были, не сомневаюсь. Сейчас поясню, почему.
Дэн Браун хоть и не наш Федор Михайлович по части литературного дарования, но, безусловно, парень не промах. Хваткий. Тем не менее разрешите усомниться, будто автор, специализировавшийся на опусах вроде путеводителя для романтически фрустрированных (то бишь всерьез озабоченных) женщин,[103] а в свободное от литературных трудов время бренчавший на гитаре, в стране, где большая часть населения делит мир на Good Guys и Bad Boys, ни с того ни с сего увлекся подобной проблематикой, вообразив, будто наваяет бестселлер. Да с каких таких пирогов? Ну не похоже это на правду, хоть убейте меня. Я, конечно, не великий знаток американской литературы, однако все прочитанные мной книги, относящиеся к ней, убеждают как раз в обратном: мир за пределами США их авторам сугубо до лампочки. Не интересен, мягко говоря. Да и их рынок для чужаков закрыт, ничего не поделаешь, самодостаточная нация. Хотите доказательств? Пожалуйста. Вспомните хотя бы, как сложно было пробиваться в США звезде из Гонконга Брюсу Ли в семидесятых годах минувшего столетия или группе Rammstein лет десять назад. Вспомните, как сложились за океаном творческие судьбы Савелия Крамарова, Родиона Нахапетова или хотя бы Жерара Депардье. Подберите еще примеры стран, где бы переснимали общенародно любимых у нас «Невезучих» (заменить Пьера Ришара, да кому из русских на ум такое взбрело бы) или тот же «Звонок» по мотивам романов Кодзи Судзуки. Таких примеров — море разливанное, было б как-то иначе, не пришлось бы, скажем, другому японскому автору, Харуки Мураками, коллекционировать тысячи джазовых пластинок и прилюдно фанатеть от бейсбола. Он пришел к правильным с точки зрения маркетинга выводам, без бейсбола — не прокатит никак. Возьмите любую книгу этого прозаика, такое ощущение, ее писал американец. Такова цена, уплаченная ради читателей. Сакэ и сумо их вряд ли заинтересовали бы. И тут — европейские короли Меровинги, правившие черт знает когда, приковывают внимание преподавателя английского языка, а заодно — «выдающегося криптографа и большого специалиста в области теории заговора» г-на Брауна. Читал я книги другого специалиста в той же области, только не липового, его звали Энтони Саттоном. Он трудился над специальными проектами в Гуверовском институте США, это заведение специализируется на секретных аналитических прогнозах для американской администрации.[104] Так вот, Саттону пришла на ум нездоровая мысль распространить вышеобозначенную теорию заговора (в какой Браун — безусловный корифей) на финансовые учреждения США. Результат оказался печальным, в Штатах произведения Энтони Саттона не печатали, с работы его мигом поперли, для тамошнего научного сообщества доктор экономики стал persona non grata. «Великий конспиролог» Браун это обстоятельство, надо полагать, учел, избрав другую заманчивую мишень — Иисуса Христа. И не прогадал, заметьте, друзья, его бездарные опусы растиражировали миллионами экземпляров.
Полагаю, что не ошибусь, если скажу: творение Брауна представляет собой поучительный образец составляющей части сложного, многоходового и одновременно успешного (это остается лишь признать) проекта массовой манипуляции сознанием, обернутой, ради обеспечения этой самой массовости, в цветастую обертку суперрентабельного коммерческого предприятия. Ну, и чтоб комар носу не подточил, а как же.
